Донато Карризи - Дом голосов

— Полагаю, это ваша, — прокуренным голосом проговорила бывшая сотрудница Сан-Сальви.

Потом подняла руку и показала ему старую фотографию, украденную из семейного альбома. Снимок новорожденного младенца Пьетро Джербера.

Выйдя из дома, они укрылись в маленьком баре на улице Бурелла, единственном, какой оказался открытым в столь поздний час. Здесь пересекались люди, избегающие света дня: полуночники, толкачи, проститутки.

Они уселись в сторонке, им принесли две чашки прескверного кофе, и таинственная подруга синьора Б. закурила: уж в таком-то месте точно никто не станет возражать. Джербер заметил, что она курит «Винни».

Психолог держал в руках старую фотографию.

— Кто вам дал ее?

— Нашла в почтовом ящике.

— Как вы поняли, что новорожденный младенец — я?

Женщина пристально на него взглянула:

— Я бы никогда не смогла вас забыть.

— Почему?

Та промолчала. Улыбнулась. Еще один секрет. Опять ответа на вопрос предстоит добиваться, как в случае с Бальди, которая по непонятной причине не захотела сразу признаться, что знакома с Ханной Холл.

— Какие у вас были отношения с моим отцом? — приступил Джербер, пренебрегая правилами приличия.

— Мы были добрыми друзьями, — только и сказала женщина, давая понять, что собирается ограничиться этой тривиальной фразой. Кроме того, она до сих пор даже не пожелала назвать своего имени.

— Почему вы пришли ко мне? Вряд ли только затем, чтобы вернуть снимок…

— Ваш отец попросил пойти вам навстречу в случае, если вы станете меня искать… Я подумала, что фотография — первый шаг с вашей стороны.

Синьор Б. организовал эту встречу? Пьетро Джербер был ошеломлен.

— У вас была связь с моим отцом? — спросил он.

Женщина разразилась хриплым смехом, который быстро перешел в приступ кашля.

— Ваш отец был настолько влюблен в свою жену, что оставался ей верен даже после ее смерти.

Джербера кольнуло чувство вины перед Сильвией. После событий последних дней он уже не мог считаться преданным мужем.

— Ваш отец был честнейшим человеком, таких безупречных людей редко встречаешь, — продолжала незнакомка.

Но Джербер не желал об этом слушать и перебил ее:

— Мари и Томмазо.

Стоило ему произнести эти имена, как женщина смолкла.

— Больше меня ничего не интересует, только они, — уточнил Пьетро, полный решимости.

Женщина глубоко затянулась сигаретой.

— Сан-Сальви представлял собой особый мир, подчиненный собственным правилам. Согласно этим правилам там и жили, и умирали.

Джербер вспомнил пять правил, которые Ханне внушили в детстве.

— Когда в семьдесят восьмом вышел закон, предписывающий закрыть все психиатрические клиники, никому не пришло в голову, что нормы внешнего мира не работают в нашем. Недостаточно взять и приказать нам освободить помещение, ведь многие из тех, кто провел большую часть жизни в клинике, просто не знали, куда идти.

Джербер вспомнил, что сторож в Сан-Сальви говорил ему то же самое, когда он ездил туда в поисках документов.

— Мы продолжали тайком содержать их там. Разумеется, наверху все об этом знали, но предпочитали молчать. Думали, что, когда умрут последние заключенные в больницу безумцы, проблема решится сама собой, с течением времени…

— Так не получилось…

— Бюрократы не знали, что в таких местах, как Сан-Сальви, жизнь продолжалась, несмотря ни на что… И тогда я вступала в игру.

— Что вы имеете в виду?

— Вы не задавались вопросом, что делают в сумасшедшем доме двое несовершеннолетних?

Томмазо было семнадцать лет, Мари — четырнадцать.

— Нет, честно говоря, не задавался.

Женщина встала, потушила окурок в той бурде, что плескалась в кофейной чашке.

— Ответы на все ваши вопросы вы найдете в корпусе Q.

Джербер не ожидал, что дама так быстро расстанется с ним. И еще кое-что не состыковывалось. Он схватил женщину за руку:

— Погодите минутку… В Сан-Сальви есть корпуса от А до Р: корпуса Q нет в природе.

— Вот именно, — подтвердила женщина, пристально глядя на Пьетро. — Его нет в природе.

Пьетро перелез через высокую стену, окружающую комплекс со стороны улицы Мадзанти, выбрав место поудобнее. Упал на траву, чуть не наткнувшись на горлышко разбитой бутылки, валявшееся там кто знает сколько времени. Земля была буквально усеяна мусором, следовало ступать осторожнее.

При свете полной луны Джербер направился к лесу.

Деревья, охранявшие это место, казалось, не замечали его присутствия. Качались в унисон под порывами ночного ветра, что-то шептали хором, наполняя шорохами пространство.