Донато Карризи - Дом голосов

— Значит, вы не искали ее?

— Никто ее не искал.

— Неужели? — У Джербера это не укладывалось в голове.

— Холлы заявили о похищении их полугодовалой дочери. В те времена не было камер видеонаблюдения, как сейчас, а все произошло в городском парке, без свидетелей.

Стало быть, похищение, которое Ханна якобы совершила в Аделаиде, на самом деле имело место во Флоренции, много лет назад. И она была не похитительницей, а жертвой.

— Значит, Холлам не поверили, — догадался психолог, которому не терпелось узнать конец истории.

— Сначала поверили, но потом у полиции возникли подозрения: вдруг они все придумали, чтобы скрыть несчастный случай, повлекший за собой смерть младенца, или даже предумышленное убийство. Мать Ханны страдала легкой формой послеродовой депрессии, и муж, вообще-то, задумал путешествие в Италию, чтобы развлечь ее: это сочли достаточно убедительным мотивом.

— Почуяв, что им вот-вот предъявят обвинение, Холлы бежали из Италии, — догадался Пьетро.

— Наши органы просили их экстрадиции из Австралии, но безуспешно, — добавила Бальди.

— Тем временем больше никто не утруждал себя поисками Ханны.

— Холлы за эти годы несколько раз возвращались во Флоренцию, тайно. Они не смирились с потерей.

Джербер даже представить себе не мог, какие невообразимые муки они испытали.

— Похитители содержались в Сан-Сальви, верно?

— Мари и Томмазо — неприкаянные бедолаги, почти всю свою жизнь они провели в психиатрической лечебнице. В стенах больницы они познакомились и полюбили друг друга… Мари была бесплодна из-за лекарств, но очень хотела иметь ребенка. Томмазо исполнил ее желание, украв для нее малышку. Потом они пустились в бега.

— Поскольку подозрение пало на Холлов, а не на них, им удавалось скрываться годами: они таились, бродяжничали, переходили с места на место, порвав все связи с окружающим миром. Стали невидимыми.

Джербер просто не мог поверить в такой абсурд.

— Когда вы начали их подозревать?

— Когда они похитили другого младенца, Мартино, — ответила Бальди.

«Азура», — мысленно поправил ее психолог.

— Они думали, что перехитрили всех, когда расстались, чтобы снова сойтись через несколько месяцев, но Ханна спутала все их планы… Мы прочесывали округу в поисках малыша, когда мне сообщили о странной девочке с младенцем в сумке-кенгуру. Я пошла проверить: она казалась потерянной, испуганной и явно нуждалась в помощи. Но ее мать, Мари, догнала ее раньше, чем я успела вмешаться, и оставила на тротуаре малыша, чтобы отвлечь нас и сбежать вместе с девочкой.

— Но вы не отступились, правда, судья?

— Поглядев на девочку, я поняла: что-то не так. Мне пришло в голову, что и ее в свое время похитили. Мы объявили ее в розыск.

— Чужими, о которых говорит Ханна, были вы.

Бальди кивнула.

— В ходе расследования полиция обнаружила заброшенный деревенский дом в провинции Сиена. Ночью мы окружили его, намереваясь ворваться и освободить заложницу… Я там тоже была, но что-то пошло не так.

— Это Ханна подняла тревогу, правда? Она почуяла опасность.

— Томмазо был арестован и через несколько лет умер в тюрьме. Мари от нас ускользнула: ей удалось покончить с собой. Ханна выпила тот же яд, но выжила, проведя несколько недель в больнице. Я ходила к ней, чтобы рассказать правду, и это, несомненно, далось мне труднее всего из того, что когда-либо доводилось делать.

Джербер перевел дыхание. Такую историю нарочно не придумаешь. Но кое-что не состыковывалось.

— Ханна утверждает, что у нее был младший братик, Адо. Он лежал в сундуке, который они всюду носили с собой.

— Об этом я впервые услышала от тебя два дня назад, но тогда мы ничего такого не обнаружили.

— Полагаете, моя пациентка все выдумала? Включая убийство братика, которое совершила, сама будучи ребенком?

— Других братьев, кроме Мартино, у нее не было, это исключено. Как я тебе говорила, Мари не могла родить ребенка, и нет сведений о том, чтобы каких-то детей похитили в то же время, что и Ханну Холл.

Сомнения не рассеялись, но настал момент задать самый трудный вопрос.

— Мой отец имел какое-то отношение к этой истории?

Бальди недовольно поморщилась:

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что Ханна много знает о моем прошлом: откровенно говоря, я не верю, что это случайность! — разозлился он.

— Скажу тебе одну вещь: может, на что-нибудь пригодится… — проговорила судья. — Те, кого Ханна считала своими родителями, сами были почти что детьми: Мари исполнилось четырнадцать, а Томмазо — шестнадцать, когда они ее похитили.