Себастьян Фитцек - Осколок

— Думаю, Бенни совсем не понравилось, когда я обнаружил, что под повязкой у вас не было никакого осколка. — Улыбка Хаберланда стала шире. — Вы не заметили, как он нервничал, когда после нашей прогулки у озера вы снова поехали с ним? Ваш брат очень боялся, что я случайно помог вам что-то вспомнить. Но я ничего не знал о заговоре.

Марк задумался, потом с сомнением покачал головой. В комнате вдруг запахло антисептическим средством.

— Не верю. Потому что, если вы никак с этим не связаны, откуда вы в таких деталях знаете, что я пережил за последние часы?

— Часы? — переспросил врач.

Он посмотрел на маленькие электронные часы на письменном столе.

11:04. Точное время, когда он впервые оказался здесь вчера.

Марк удивленно моргнул.

— Они стоят? — спросил он, глядя на часы.

Хаберланд помотал головой.

«Но… этого не может быть, это…»

Он попытался встать, но у него не получилось подняться из пышных подушек. Его руки затекли, кровь плохо циркулировала. Он повернул голову к двери.

— Как я сюда пришел? И как… — он посмотрел на руку, которой не мог пошевелить, — как я смог пережить падение?

«С высоты десяти метров? На стальную сетку? Без медицинской помощи?»

Хаберланд приветливо улыбнулся:

— Постепенно вы начинаете задавать правильные вопросы. Видите, я же вам сказал, что вы сами найдете все ответы.

«Вы когда-нибудь слышали историю, а потом жалели, что узнали, чем она закончилась?»

Неожиданно Марку захотелось сорвать со своей кожи иллюзорную паутину. Пыльные нити, которые покрывали не только его тело, но и сознание и скрывали правду, которую он хотел выяснить. Правду, которая концентрировалась в одном-единственном вопросе:

— Я существую?

Хаберланд снова улыбнулся и сложил руки в замок. Затем, когда в камине упало полено, подняв вверх сноп золотистых искр, он наконец сказал:

— Да. Несомненно. А вот в случае Бенни мне пришлось импровизировать. Я реконструировал его жизнь по разговорам, которые вы вели с вашим братом в последние часы, и кое-что может быть искажено. Но все, что я рассказал вам о вас, действительно с вами произошло. Вы реальный человек.

Он сделал паузу, потом тихо добавил:

— А я нет.

В комнату ворвался ледяной воздух, как вчера, когда Бенни вышел на веранду покурить.

Марк подумал о брате, и на глаза у него навернулись слезы.

— Знаете, что рассказывают о последних секундах перед смертью? — спросил Хаберланд и потер рубцы на запястьях.

Марк кивнул.

— Говорят, перед глазами проносится вся жизнь или, по крайней мере, ее фрагменты. События, которые навсегда оставили отпечаток на психике умирающего. Сданный экзамен, свадьба, рождение ребенка, но также и негативные моменты…

Он умолк.

«Например, несчастный случай?»

— Конечно, еще никто оттуда не вернулся, но многие люди, которых реанимировали, рассказывали, что во время своей клинической смерти говорили с людьми, которые много для них значили, — продолжил Хаберланд.

«Как Сандра, Константин, Бенни и…»

Профессор кивнул, словно прочитал мысли Марка.

— Ученые выяснили, что эти последние моменты и яркий свет, к которому якобы все движутся, не что иное, как биохимическое нарушение нашего отмирающего мозга.

Огонь вспыхнул еще ярче, ослепив Марка. Все вокруг становилось одновременно отчетливым и прозрачным.

— Кто вы? — спросил он.

— Я всего лишь воспоминание.

Профессор поднялся из кресла, и Марк внезапно избавился от свинцовой тяжести, которая все это время удерживала его на диване. Он легко смог встать.

— Пойдем, Тарзан. — Хаберланд снял старую шерстяную куртку с напольной вешалки и наклонился к своему псу. Тот лениво поднял морду, потянулся и вылез из своей ротанговой корзины у окна.

Марк посмотрел сначала на огонь, потом на врача, который потрепал пса по голове.

— Значит, все было напрасно? — спросил он. — Все эти страдания?

Хаберланд поднял глаза.

«Мне что, нужно было позволить Бенни упасть?»

— Я не знаю. Я не могу заглянуть в будущее. Никто этого не может. Я лишь могу сказать вам то, что уже находится в ваших воспоминаниях.

Марк кивнул. Фильм закончился. Последняя роль сыграна.

— Но вы знаете, что я думаю.

«Зло никогда не может быть во благо».

Половицы тихо заскрипели, когда Хаберланд со своим старым псом направились к двери на веранду. Со спины они казались усталыми, но довольными.

Снаружи становилось светлее, и Марк вдруг интенсивнее ощутил дым от камина. Но ему могло и показаться. Просто еще одно биохимическое нарушение его мозга, как и профессор, обернувшийся к нему на пороге веранды.