Рут Уэйр - Поворот ключа

Я сунула цветок в стакан с водой и поставила на кухонный стол. Может, отойдет.

Лелея в руках вторую чашку кофе, я задумчиво наблюдала за встающим над горами солнцем, как вдруг услышала свое имя.

— Роуэн…

Дрожащий, едва слышный и при этом пронзительный голос эхом разнесся по всей кухне. Я подпрыгнула от неожиданности, выплеснув обжигающий кофе на запястье и рукав халата.

— Черт!

Я начала вытирать брызги, одновременно шаря взглядом по комнате.

— Кто здесь?

На лестнице что-то скрипнуло. У меня замерло сердце.

— Кто здесь? — сердито крикнула я еще раз и направилась в коридор.

Наверху нерешительно застыла маленькая фигурка. Элли. Она испуганно смотрела на меня, ее нижняя губа дрожала. Меня охватило раскаяние.

— Извини, солнышко, я не хотела на тебя кричать. Ты меня напугала. Спускайся.

— Мне нельзя.

Девочка судорожно комкала в руках оборку одеяла и оттопыривала нижнюю губу — вот-вот расплачется. Она казалась совсем маленькой и несчастной.

— Разумеется, можно. Кто сказал «нельзя»?

— Мама. Нельзя выходить из комнаты, пока зайчик не поднимет ушки.

А, точно. Я вспомнила параграф в папке, где говорилось, что Элли не должна вставать с постели до шести часов, пока не проснется Счастливый зайка. Часы на кухне показывали 5.47. Не хотелось нарушать правила Сандры, но появление Элли отвлекло меня от ночных ужасов, и существование призраков вновь показалось вопиющей нелепостью.

Что же делать? Во мне боролись стремление поддержать своего работодателя и сострадание к перепуганному ребенку.

— Ну ничего, — сказала я. — Ты все равно уже встала. Давай разочек притворимся, что зайка проснулся раньше.

— А как же мама?

— А мы ей не скажем, — вырвалось у меня, прежде чем я успела прикусить язык.

Первая заповедь няни — никогда не поощряй ребенка хранить секреты от родителей. Этот скользкий путь ведет к опасному поведению и недопониманию. Ладно, все равно уже сказала. Остается надеяться, что Элли не придаст значения моим словам и не воспримет их как приглашение к заговору против мамы. Я невольно покосилась на камеру — нет, Сандра вряд ли наблюдает в шесть утра.

— Спускайся, Элли, выпьем горячего шоколада, а когда проснется зайчик, пойдешь одеваться.

Пока я подогревала молоко на индукционной плите и размешивала растворимый шоколад, Элли сидела на высоком табурете, болтая ногами. Затем мы очень мило поговорили: о ее лучшей подруге Кэрри, о школе, о том, как грустно без собак, и я решилась спросить, скучает ли она по родителям. Элли вновь накуксилась.

— А мы позвоним мамочке вечером?

— Конечно. Во всяком случае, попробуем. Ты ведь знаешь, она очень занята.

Элли кивнула, посмотрела в окно и вдруг спросила:

— Он уехал, правда?

— Кто? — удивилась я.

О ком она говорит? О своем отце? О Джеке? Или о ком-то еще?

— Кто уехал?

Девочка не ответила, только поболтала ногами.

— Мне больше нравится, когда его нет. Он заставляет их делать то, чего они не хотят.

При этих словах мне почему-то вспомнилась незаконченная записка Кати. Слова звучали в голове, словно кто-то шептал мне на ухо: «Хочу попросить вас: пожалуйста, будьте…»

Вне всяких сомнений, то было предупреждение об опасности.

— Кто? — спросила я, теперь уже более настойчиво. — О ком ты говоришь?

Элли не поняла моего вопроса или не захотела ответить.

— О девочках, — сухо произнесла она, поставила чашку и слезла с табурета. — Можно, я посмотрю телевизор?

— Погоди, Элли. — Я тоже встала и взяла ее за руку. — Кто уехал? Кто заставляет девочек?

Но моя настойчивость испугала малышку.

— Никто. Не помню. Я придумала. Мне Мэдди велела это сказать. Я ничего не говорила.

Она вырвала руку и побежала в игровую, откуда вскоре раздалась мелодия из «Свинки Пеппы». Слова девочки звучали так глупо и непонятно, что я растерялась. Пойти за ней? Бессмысленно, я напугала ее и упустила шанс. Надо было спрашивать осторожнее. Она закрылась, как часто делают маленькие дети, поняв, что сказали что-то более важное, чем намеревались.

Тот же страх я видела в глазах у малышей, которые повторили плохое слово, не понимая, как отреагируют взрослые, — испуганная попытка уйти от ответа, стремление замкнуться в себе и наконец полное отрицание. Давить на нее сейчас бесполезно, я только все испорчу.

Девочки… он заставляет их делать то, чего они не хотят…

К горлу подступила дурнота. Жуткая ситуация, о которой предупреждают все руководства по безопасности и с которой я надеялась никогда не столкнуться. Может, я неправильно поняла? О каких девочках говорила Элли? О себе и Мэдди? Или о каких-то других? И кто «он»? Билл? Джек? Учитель в школе? Или…