Эбигейл Джонсон - Девушка в бегах

Теперь нужно подождать. Малькольм бреется, а я маскирую его синяки с помощью тональника. Когда мы заканчиваем, он выглядит младше девятнадцати и, пожалуй, более невинно. Когда я впервые увидела, как он вывалился из багажника, он был покрыт потом и засохшей кровью, и за предыдущие несколько дней у него отросла щетина. Он выглядел… подозрительно. Теперь он больше похож на студента университета, а не на потенциального преступника. Он выглядит как человек, который распечатывает селфи с бабушкой, потому что хочет носить в кошельке ее свежее фото.

Потому что на самом деле он такой и есть.

Я снова вспоминаю, как я с ним обращалась, и мне хочется извиниться, но слова застревают в горле, а потом я понимаю, что уже пора смывать краску. Малькольм помогает мне и с этим – помогает справиться с волосами на затылке и набирает воду в бутылку, чтобы промыть те места, куда не достает кран.

От вида темных ручейков, стекающих в раковину, меня пробирает дрожь, и я крепко зажмуриваюсь и тру волосы до тех пор, пока не стану совершенно уверена, что вся лишняя краска смыта. Каждый раз, когда я провожу пальцами по прядям, ставшим короткими, у меня начинает кружиться голова.

Меня едва не настигает инфаркт, когда я впервые вижу свое отражение в зеркале – с волосами, которые болтаются выше плеч, вместо того чтобы ниспадать на спину. По контрасту с их темным оттенком моя обычно оливковая кожа выглядит тусклой и бледной, а глаза почему-то кажутся больше. Я настороженно смотрю на девушку, которая глядит на меня из зеркала сквозь поредевшую челку. Я выгляжу так, будто от чего-то прячусь. А может быть, я просто именно так себя чувствую.

Челка слишком длинная и потому лезет в глаза, и в то же время слишком короткая, чтобы волосы можно было спрятать за уши. Они постоянно падают на лицо, так что его сложно разглядеть.

Ладно. Ладно. Это хорошо. Это ведь мне и нужно.

Вместо того чтобы побыстрее выбежать наружу, я смотрю прямо в глаза своему новому облику, подойдя настолько близко к зеркалу, насколько позволяет раковина. Это я, но не такая, какой я привыкла себя видеть. Такой я еще никогда не была.

Малькольм едва заметно кивает.

– Выглядит неплохо.

– Я себя даже не узнаю, – отвечаю я, отворачиваясь от него, чтобы надеть новую футболку и куртку. – Но, думаю, ради этого все и затевалось.

Он опускает взгляд – может быть, для того, чтобы дать мне подобие личного пространства, а может быть, потому, что это именно из-за него я больше не могу оставаться собой. В отличие от вчерашнего дня, сегодня мне больше не доставляет удовольствия огорчать его, но все же это правильное напоминание: он помогает мне не по доброте душевной, он помогает мне, потому что я поставила его в такое положение.

И мы надеемся на совершенно разный исход событий.

Не поднимая глаз, Малькольм произносит:

– Мне нужно кое-что тебе сказать. Той ночью, когда вы с мамой сбежали, я…

Бум, бум, бум!

Кто-то стучит кулаком в дверь.

– Полиция. Откройте дверь. Немедленно!

Мы c Малькольмом вздрагиваем от неожиданности, и я едва успеваю заметить, как он сдвигается в сторону, чтобы встать между мной и дверью.

– Минутку! – отвечаю я. Адреналин на максимуме, я резко наклоняюсь и принимаюсь сгребать остриженные волосы, чтобы выбросить их в туалет. Малькольм рядом запихивает в наши рюкзаки перепачканную кровью одежду. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь заметить, что мы еще упустили.

Я догадываюсь, что они услышат звук смыва и заподозрят, что мы что-то скрываем, но с этим ничего не сделаешь. Еще несколько ударов в дверь и резких окриков. От каждого из них у меня болезненно сжимается сердце; я буквально чувствую, как оно пытается вырваться из груди. Я кладу руку на грудь. Мне нужно успокоиться. Мне нужно успокоиться.

Мы убрали с пола большую часть волос, а то, что осталось, почти незаметно на фоне остальной грязи. На нас с Малькольмом чистая одежда, и мы смогли скрыть самые заметные синяки на его лице.

В чем бы там ни было дело, мы сможем выкрутиться, так же, как с менеджером мотеля.

Я резко распахиваю дверь, и мне в лицо тут же бьет резкий солнечный свет.

– Выйдите из уборной.

Я подчиняюсь полицейскому, взяв Малькольма за руку, чтобы он шел рядом со мной. Не знаю, кажется ли мне, но, увидев нас, полицейский несколько смягчается.

– Какие-то проблемы? – Я заставляю себя открыть глаза, и от яркого света они начинают слезиться. Полицейский – мужчина среднего роста, но явно с лишним весом, и у меня возникает безумная мысль просто броситься бежать. Мне кажется, ему меня не догнать. Но сможет ли Малькольм бежать достаточно быстро, учитывая его сломанные ребра?