Эбигейл Джонсон: Девушка в бегах

Моим самым большим достижением в прошлом году было то, что я убедила ее начать ходить на свидания – она не делала этого с тех пор, как умер папа, несмотря на то что приглашали ее часто. Она родила меня, когда ей было всего девятнадцать, так что она была еще молода и выглядела превосходно – благодаря в том числе и тому факту, что мы вместе выходили на пробежку каждое утро. У нее были потрясающие зеленые глаза и густые темно-рыжие волосы, ниспадавшие до середины спины. У меня глаза и волосы были такие же, как у нее, – но выглядели они далеко не так впечатляюще. Главное отличие между нами в том, что у нее кожа светлая и загар к ней не пристает, а у меня – скорее оливковая. Подарок от мужчины, которого я едва помню.

Судя по тому, как она принимается плакать в тех редких случаях, когда мне все-таки удается вывести ее на разговор об отце, я не ожидаю, что она безумно влюбится в кого-то из тех, с кем ходит на свидания, но немного флирта и веселья пойдет ей на пользу. Меня устроит любая причина, которая заставит ее оставаться на одном месте достаточно долго, чтобы оно начало казаться мне домом.

Если она обнаружит Эйдена в моей комнате, грузовик фирмы, организующей переезды, будет стоять у нас во дворе еще до того, как он успеет выбраться из окна.

Я толкаю его еще раз.

– Тебе надо идти.

– Приходи завтра.

– Я… – собираюсь было возразить, потому что понятия не имею, как мне ускользнуть от мамы, но его, кажется, абсолютно устраивает перспектива быть пойманным – и он даже с нетерпением ожидает этого момента. – Ладно.

– Обещаешь?

Я стискиваю зубы почти до скрипа, но осознаю, что он по-прежнему ждет моего ответа на вопрос о том, не впустую ли он тратит со мной время. Я знаю, что хочу ему ответить, но слышу на лестнице мамины шаги и поэтому толкаю его еще раз.

– Обещаю.

Забравшись в окно, он тут же засовывается обратно и, как только я собираюсь отвернуться, целует меня еще раз.

– Иди уже, – шиплю я, заставляя себя не улыбаться. Я позволяю себе выдохнуть, только когда он скрывается по ту сторону рамы, так что я могу закрыть окно и крепко задернуть шторы.

К тому моменту, как мама входит в комнату, я уже сижу за столом, открыв ноутбук – на экране разрешенный сайт, полезный для учебы, – а рядом лежит учебник истории.

– О, привет, секунду, – говорю я, поворачиваю голову, но не отрываю взгляда от страницы, потому что собираюсь изобразить прилежную ученицу. Я буду максимально убедительной. Наконец я торжествующе вздыхаю, будто закончила главу, которую долго читала, и поворачиваюсь лицом к маме, поставив руки на спинку стула и подперев ладонями подбородок.

– Что, новый папа ждет внизу?

В ответ на это мама вздрагивает:

– Молю бога, чтобы он никогда не вздумал оставить потомство. – Затем она хмурится, глядя на меня. – Дорогая, ты в порядке? Ты вся раскраснелась. – Она протягивает руку к моему лицу, чтобы откинуть волосы в сторону и посмотреть поближе. Я отшатываюсь, пытаясь выглядеть не слишком виноватой. Мое лицо обжигают тревога и смущение. Я отсаживаюсь подальше от нее, с непринужденным видом перебравшись на середину кровати.

– Со мной все нормально. Не меняй тему. Может, ты слишком преувеличиваешь? Ты же провела в его обществе меньше двух часов. С этим-то что не так?

– Помимо того факта, что он пытался заглянуть в вырез блузки нашей официантки каждый раз, когда та приносила напитки?

– Фу, правда? – Мои плечи расслабляются – теперь, когда она больше не пытается пристально рассмотреть меня.

– А потом он даже чаевых ей не оставил.

Я морщусь так сильно, что мне становится почти больно. Для тех, кто не оставляет чаевых, есть отдельный котел в аду. В этом году мама сделала мне еще одно послабление – разрешила подрабатывать официанткой после школы, так что я знала это на собственном опыте. Мамин кавалер мог начать ковыряться в носу за столом, но я все равно бы считала, что главный недостаток его характера – скупость.

Она опирается одной рукой на мою кровать, чтобы снять туфли на каблуках.

– Может, уже решим, что пытаться ходить на свидания после тридцати – это зло, и тогда я смогу просто сдаться?

– Если что-то дается трудно, бросай сразу. Ага, урок усвоен.

Наклонившись назад, мама принимается демонстрировать чудеса гибкости, выбираясь из обтягивающих легинсов.

– Может, мне больше понравится десяток кошек?

– Мам.

– И я смогу есть глазурь прямо из банки. Знаешь, всегда мечтала именно так и делать.