Андрей Лыков - Утилизатор. фантастические рассказы

Послышались торопливые шаги, и в дверном проёме появилась физиономия Салифа, совсем молодого стражника.

– Быстро! Всем к правителю! – запыхавшимся голосом выкрикнул Салиф и умчался прежде, чем приятели успели спросить, в чём дело.

На площади перед шатром правителя собрались почти все стражники. Опаздывающие подбегали, становились в строй. Не было только тех, чья очередь караулить рабов.

Люди перешёптывались, пожимали плечами. Было видно, что никто не в курсе, зачем их собрали в столь ранний час.

Шатёр, высоченный конус из верблюжьих шкур, окружён забором из всё тех же шкур, столбами служат связанные сухожилиями воловьи кости – сказывается отсутствие деревьев. Правитель Вакати показывался редко, предпочитая пребывать в тени шатра, но иногда стражники могли видеть его прогуливающимся по двору. А несколько раз в год Вакати выходил к приехавшим из дальних земель купцам, покупал двух-трёх рабынь, уводил с собой. Остальными рабами и товарами занимался главный страж, он выбирал нужное, расплачивался с купцами «глазами орла», как называют в Макази 1 1 Макази – посёлок (суахили). камень, который добывают рабы, принадлежавшие Вакати. Но лица правителя не видел никто. На людях он появлялся в сверкающих доспехах, голова замурована в золотой шлем с узкими прорезями для глаз.

Аскольд попытался подсчитать, сколько раз видел Вакати, но не смог. Перед глазами стояли только до блеска отполированные латы с гравировкой на груди: два льва встали на задние лапы, а между львами – песочные часы. Такой же рисунок он видел на развевающемся над шатром флаге.

Его толкнули в бок:

– Гляди!

Аскольд поднял глаза. Через единственную калитку в заборе, опоясывавшем шатёр, вышла женщина. Точнее, выбралась. Она двигалась, расставив руки и то и дело оступаясь. Выше носа голову стягивала полотняная повязка с красными пятнами на месте глаз. Женщина всхлипывала, грудь при этом прерывисто поднималась.

Краешек солнца показался над горизонтом, и тут же прохлада капитулировала, уступив место наступающей жаре.

– Приказ великого Вакати! – выкрикнула женщина. Бледные пальцы вцепились в столб из воловьей кости, удерживающий калитку. Аскольд отметил сильный акцент, с которым наложница произносила слова.

Площадь затихла.

– Нгоа ушёл. Главным стражем назначен Аскольд!

Она разжала пальцы и кинулась назад к шатру.

Несмотря на исковерканные акцентом слова, своё имя Аскольд разобрал. Но понятия не имел, что теперь делать. Он просто стоял, чувствуя, как на висках выступают горячие капли, как текут по щекам солёные ручейки. Кожа на руках и лице начала зудеть. Солнце поднималось всё выше.

Наконец большинство стражников вышли из оцепенения, которое вызвал вид безглазой женщины, кинулись к Аскольду. Он слышал одобрительные возгласы, поздравления. Его хлопали по спине, трясли руку. Уже завтра большинство из них будет бояться поднять на него глаза, но пока что стражники видели в Аскольде равного, многие из них вместе с ним когда-то махали кирками в карьере, стоя по колено в вонючей жиже. И почти все они ненавидели Нгоа, с которым у самого Аскольда сложились вполне тёплые отношения. А теперь на смену иссиня-чёрному Нгоа пришёл он, вечно красный от солнечных ожогов северянин Аскольд, который два десятилетия назад оказался на земле Вакати в роли пятилетнего раба.

В его краях солнце было другом. Оно согревало и давало жизнь урожаю. Зимой, когда светящийся шар показывался едва-едва, люди мёрзли, кутались в шкуры животных, но всё равно дрожали от холода. Зато зимой с неба падал белый пух. Он тоже был холодным, но с ним так весело было играть. Тем более что летом играть некогда, надо следить за стадом и помогать взрослым на огороде.

Когда отец возвращался с удачной охоты, он был добр и весел. Пил вино, громко смеялся, отчего мать хмурилась и просила вести себя потише – здесь же, в избе, спали младшие дети. Тогда отец выводил старших во двор, учил стрелять из лука. У маленького Аскольда получалось не слишком, но отец всё равно хвалил, теребил за щёку и предлагал выпить вина. Кисловатый вкус с горчинкой Аскольд помнил до сих пор. От вина становилось ещё веселее, тогда отец учил детей драться на ножах. Однажды старший брат не успел увернуться, и лезвие распороло плечо. Было много крови. Они хотели утаить от матери, но та увидела повязку, рассердилась. И велела детям ложиться в постели. Аскольд в тот вечер долго не мог уснуть, слушая, как мать выговаривает отцу.