Василий Чибисов: Без лишнего скрежета. иронический хоррор

– За всеми понемногу.

– Изумительно.

– Сейчас не о чучелках речь. Кстати, ты не говорил, что пишешь статью про оккультные фантазии.

– Говорил.

– Когда?

– Сегодня, во время доклада. Ты как раз выходила. Так, сейчас будет интересный маневр.

– Ну, если рассматривать паранойю как персекьюторную атаку на фигуру матери-твоей-божьей-святые-образа-и-крест-тебе-в-петлицу-раком!!!

Маневр действительно был интересным. Озёрская от интереса вжалась в сидение и зажмурилась. Как бы она ни устала от собственной жизни, смерть казалась ей ещё более скучным мероприятием.

– Можешь открывать глаза. Всё равно в ад тебя не пустят. Живи, мучайся, как все, – усмехнулся Аннушкин. – Я нашёл удачный поворот. Мы почти на месте, хотя навигатор клятвенно обещает нам оказаться в самом сердце промзоны.

– Надо будет заверить завещание, когда снова с тобой куда-нибудь поеду.

– Что мешает тебе держать водителя?

– Сама не знаю. У меня почему-то возникают стойкие ассоциации с содержанием диких животных в неволе. По этой же причине у меня нет прислуги.

– И поэтому дома всегда срач.

– Игнатий! А когда я в последний раз сдавала на права, то у инструктора был вид… ну, почти такой же, как у меня минуту назад. Только он громко молился.

Остаток пути прошёл в молчании.

Обычно Светлана Александровна Озёрская принимала пациентов у себя в кабинете. Само собой, сеансы не предполагали посторонних. Но если уж нарушать правила, то все разом.

На конференции по массовой истерии Света встретила своего друга и коллегу. Игнатий Аннушкин когда-то проходил у неё практику и по её же протекции попал в докторантуру к профессору Кибицу. По совету своего наставника, Игнатий вовремя бросил и психиатрию. И стал гипнотерапевтом. Да, обычным гипнотерапевтом. Лучшим в России.

И раз уж Светлана опять нашла какие-то приключения на свою медленно угасающую карьеру, то почему бы не поучаствовать? Один разочек. Для разнообразия. А потом вернуться к практике и дописать наконец пятую книгу по психосоматике.

Никакой промзоны, обещанной навигатором, поблизости не было. Вот контрольные пункты были. И идеально ровный участок шоссе, словно перенесенный из другой реальности – был. Если забыть о том, в какой стране находишься, то Тихие Горки вполне можно было принять за пригородный район Нюрнберга. Или Гааги.

– Мне вот интересно, – Игнатий помог коллеге выбраться из машины. – Если они все из себя такая элита, то почему живут здесь, у самой границы мкада? Да еще в обычных многоквартирных домах.

– Обычных? Я бы не спешила с громкими заявлениями. Роза мне рассказывала об истории и концепции городского Эдема. Этот небольшой клочок земли недоступен для спутникового наблюдения. Во всех документах и, что важнее, иностранных базах, территория принадлежит давно заброшенному заводу-гиганту.

– Тогда не проще ли жить в особняке?

– Есть у здешних жильцов и особняки, и всё остальное. В избытке. А вот информационно непроницаемой территории на всех не хватает. Они же не члены правительства, а всего лишь финансовая опора страны. Им надо где-то пережидать народные психозы, как сейчас. К тому же, эти господа боятся одиночества.

– А вот темноты, похоже, не очень. Даже фонари не горят.

Чтобы найти нужный дом, коллегам пришлось идти от подземной парковки через сквер. Близорукая Озёрская перла наугад, натренированная прогулками по лесопарковой зоне своего психологического центра. Быстро темнело, а винтажные фонарные столбы решительно молчали.

– Безлюдно тут.

Светлана не ответила. Ей-то было очевидно, что перевалочная база создана не для прогулок. И как только игра в прятки заканчивается, ничто уже не может удержать основной контингент в пределах района, столицы или страны.

Поэтому логично, что большинство квартир здесь брошены. Или предоставлены в безвременное пользование близким родственникам. Как в случае Лизы. А вот и её дом. Пять этажей, неоклассический стиль, единственный подъезд, больше похожий на соборные врата. От фасада отпочковалась башенка с часами.

И никакого освещения.

В парадной два охранника, при свете диодного фонарика, рубились в подкидного.

– Кто здесь?! – встрепенулся секьюрити.

– Озёрская, Аннушкин. К Ерофеевой.

– Вот это да!

– Вас разве не предупредили?

– Предупредили. Но я не про это. Как Вы вошли?!

– Через дверь.

– Ну дык она ж на магнитном замке. И верещит, когда её открывают.