Дафна Дюморье - Трактир «Ямайка»

Мэри было совсем плохо. Она бросилась на постель, стиснув голову руками. Во дворе раздавались пронзительные голоса и взрывы хохота, в окне мелькал луч света от раскачивающегося ручного фонаря. Мэри вскочила закрыть окно, но, задергивая шторы, невольно успела увидеть трясущуюся обнаженную фигуру, которая скачками неслась через двор, крича жалобно, как заяц, и то, как следом с гоготом и улюлюканьем гнались несколько человек во главе с громадным Джоссом Мерлином, который громко щелкал кнутом над головой своей жертвы.

Теперь наконец Мэри выполнила указание дяди: торопливо разделась, забралась в постель, натянула на голову одеяло и заткнула уши пальцами. У нее осталось одно желание – не слышать ужасной забавы; но и с закрытыми глазами, уткнувшись лицом в подушку, она все еще видела лицо с фиолетовым пятном, которое несчастный идиот поворачивал к своим мучителям, и слышала тоненькое эхо его крика, когда он, споткнувшись, свалился в канаву.

Мэри находилась в том полубессознательном состоянии, на грани яви и сна, когда все события прошедшего дня беспорядочно толпятся в голове. Перед ее глазами плясали образы разных незнакомых людей. Иногда ей казалось, что она бредет по равнине к гигантскому Килмару, рядом с которым окружающие холмы выглядят карликами, но при этом она видела светлое пятно от лунного луча на полу своей спальни и слышала монотонное дребезжание оконной рамы. Голоса понемногу затихли. Где-то далеко на большой дороге простучали копыта, загремели колеса, и опять наступила тишина. Мэри уснула. Вдруг окутавшее ее ощущение покоя рассыпалось, Мэри разом проснулась и села на постели, озаренная светом луны.

Прислушавшись, она сначала услышала только стук собственного сердца, но через несколько минут различила еще и другой звук, идущий снизу: какие-то тяжелые предметы тащили волоком по каменному полу нижнего коридора, задевая по дороге стены.

Мэри выбралась из постели, подошла к окну и чуть-чуть отогнула уголок занавески. Во дворе стояли три крытых фургона, запряженные каждый парой лошадей, и еще две открытые деревенские телеги. Один из крытых фургонов стоял прямо у крыльца, от лошадей валил пар.

У фургонов собрались несколько человек из числа сегодняшних посетителей; под самым окном Мэри башмачник из Лонстона разговаривал с барышником. Очухавшийся моряк из Падстоу поглаживал голову одной из лошадей. Коробейник, который мучил бедного идиота, стоя в телеге, поднимал что-то с ее дна. Были во дворе и незнакомые люди, которых Мэри никогда раньше не видела. Их лица были ясно видны в лунном свете. Кажется, этот яркий свет беспокоил их. Один показал вверх и покачал головой, но его товарищ пожал плечами, а еще один, казавшийся среди них главным, нетерпеливо махнул рукой, как будто приказывал поторопиться. Все трое разом повернулись и, поднявшись на крыльцо, скрылись в доме. Тем временем шум от перемещения груза продолжался. Мэри без труда определила его направление. Что-то перетаскивали в дальний конец коридора, в комнату с за колоченными окнами и запертой дверью.

Мэри начала понимать. Фургоны привозят какой-то груз и выгружают его у трактира «Ямайка». Груз складывают в задней комнате. От лошадей идет пар, значит они пришли издалека, может быть от самого побережья. Как только фургоны разгрузят, они тронутся в обратный путь и исчезнут в ночи так же быстро и тихо, как появились.

Мужчины во дворе работали быстро, они спешили. Из одного фургона содержимое не стали уносить в дом, а переложили в телегу, стоявшую возле колоды с водой на дальнем конце двора. Груз был самый разнообразный: большие мешки, маленькие пакетики и длинные свертки, обмотанные соломой и бумагой. Когда телега наполнилась, незнакомый Мэри возница залез на телегу и уехал прочь.

Оставшиеся фургоны разгрузили один за другим. Часть поклажи вывезли на телегах, часть занесли в дом. Все делалось в полной тишине. Те самые люди, что пели и орали вечером в баре, сейчас были трезвыми и молчаливыми, действуя сосредоточенно и деловито. Даже лошади как будто понимали, что необходима тишина, и стояли совершенно неподвижно.

На крыльцо вышел Джосс Мерлин вместе с коробейником. Несмотря на холод, оба были без курток и без шапок, с закатанными рукавами.

– Всё? – тихо спросил хозяин трактира.

Кучер последнего фургона кивнул и поднял руку. Мужчины начали рассаживаться по телегам. Кое-кто из тех, кто пришел в трактир пешком, уселись с ними, чтобы сэкономить час-другой долгого обратного пути. Они уходили не с пустыми руками. Каждый нес какую-нибудь добычу: кто – короб на ремне через плечо, кто – сверток под мышкой. Башмачник из Лонстона не только нагрузил свою лошадь набитыми до отказа седельными сумками, но и сам заметно потолстел.