Максим Никонов - Девятый портал

Харрисона, который лежал сейчас рядом со мной и ковырялся в своей рации, я не любил, так же как и его друга Малыша Макферсона, радиста из другого взвода. Оба радиста, Харрисон и Макферсон, обвиняли американцев и американское правительство в развязывании этой войны. Наверное, он был прав, на я его все равно за это не любил. Хотя солдатом Харрисон был хорошим, и подлостей за ним не замечалось. О'Кэри посмеивался над ним и защищал его и его право иметь свой собственный взгляд на вещи. Впрочем, он, я имею в виду О'Кэри, никого из своей команды в обиду не давал. О'Кэри был намного старше нас и побывал еще в той войне в Европе. Оттуда он привез и всегда носил при себе шикарный десантный нож-убийцу со свастикой на костяной ручке. Да, если О'Кэри сегодня умрет, я заберу этот нож и ночью мы попробуем уйти. Давай, Смит, поднимайся, или я брошу тебя здесь и за тобой будут ухаживать вьетконговцы до самой твоей никому не нужной смерти.

О'Кэри жалко. Если даже Смит сегодня очухается, сил у него не будет, и двинуться мы сможем не ранее завтрашнего вечера. А к этому времени о'кэривские кишки убьют своего хозяина.

Я лежал возле входа рядом с Харрисоном и рассматривал в бинокль ту сторону реки. Там было какое-то движение, и мне оно откровенно не нравилось. Вьетконговцы мастерили плот, скорее всего, чтобы переправить через реку или серьезный пулемет, или, что было еще хуже, пушку. Если это так, нам до вечера никак не продержаться. А про завтрашний и говорить нечего.

Мои раздумья были прерваны – сзади раздался выстрел. Я вскочил. О'Кэри не выдержал и сделал себе дополнительную дыру в черепе. Харрисон длинно и сильно выругался – это он умел. Я же, несмотря на свою дружбу с О'Кэри, с облегчением вздохнул. Умер он, как солдат, хоть и от своей собственной руки.

Я перетащил его от одной стены к другой, там, где уже лежал мертвый Браун. Живые к – живым, а мертвые – к мертвым. Я забрал оружие своего бывшего командира, включая пистолет, и сложил возле входа. Нож переместился ко мне на пояс. Дал воды бредившему Смиту и сам присел рядом, на еще не остывшее место О'Кэри.

Надо было думать и принимать решение. Вариантов было два. Первый – спускаться вниз и прорываться. Это можно сделать только ночью и без лишних тел на руках. Второй – попробовать подняться на скалу и затем на веревке поднять сперва Смита, а затем Харрисона, и уйти в леса за горой. Опять же лучше это делать ночью. Но если мои подозрения верны, и там сооружают плот, придется подниматься под огнем. Шансы – один к ста, не более. Я рассмотрел третий вариант – сдаться, и отверг его. Не хочу, да и Харрисон, несмотря на все свои взгляды, тоже не захочет.

Я сидел у стены, думая и перебирая в руках камушки. Глядя на нишу в стене с тремя каменными подставками и на бредившего Смита, я вспоминал, как он в свой первый и единственный вечер в пабе требовал от нас, знаем ли мы, что такое ханойская башня. Мы утвердительно от него отмахивались, хотя никто из нас в Северном Вьетнаме не был, а он все лез и приставал к нам. Что-то объяснял про сотворение и конец мира и про трех монахов в монастыре, которые, ни на секунду не прерываясь, переставляют пирамиду с одного места на другое. И когда они ее переставят, будет конец мира. Но наступит он не сегодня и не завтра, а через тысячи и тысячи лет – что-то там было такое.

Наверное, те монахи двигали пирамиду именно в этой пещере – пустой, одинокой, каменной. Вот и три подставки под пирамиду – с одной надо начинать, а на другую переставлять и использовать третью как вспомогательную. Я заинтересовался: один из камней, лежащих в нише, круглый и похожий то ли на блюдце, то ли на пепельницу, точно подошел к подставке. Еще один камень, похожий, только поменьше, я видел, когда перетаскивал О'Кэри, у другой стены. Я встал и отодвинул уже закоченевшее тело, нашел тот камень – тот точно встал на больший. Еще один – круглый, как шарик от пинг-понга, был третьим. Вот башня и готова. Теперь переставить ее – и наступит конец света. Что там Смит говорил – двигать по одному и так, чтобы больший никогда не лежал на меньшем. Смит говорил, что это кажется легко и быстро, но чтобы переставить десять камней, надо час, чтобы двадцать – надо несколько дней, а тридцать – несколько десятилетий. А у меня их – всего три. Но все равно – попробуем.

Задачка меня заинтересовала. Я никак не хотел выходить из пещеры и идти под огонь, пока не удостоверюсь, что другого пути нет. Я переставил всю пирамидку влево – так легче думать. Первый ход понятен – взяли верхний и переставили в серединку. Что дальше? Двигать самый маленький бессмысленно, так что беремся за второй. В серединку – нельзя, там маленький, так что его – направо. Дальше – проблема. Самый большой двигать некуда, обе подставки заняты. Стоп – есть еще вариант – уйти наверх, по скалам. О чем это я?