Станислав Гимадеев - Аниматор

Лицо Павла стало вытягиваться.

– Во-во, – сказал Андрей. – Спрашивается, какого фига он это скрыл?

– Володин… вел… дело… – повторил Павел в какой-то прострации. – Интересный расколбас.

– Пошли, – сказал Андрей и поднялся. – Вопросов к нему – куча.

14.4. Не обращая внимания на Аллу, Андрей прошел к кабинету Володина и толкнул дверь. Она оказалась закрыта на ключ.

– Это еще что значит? – Он недоуменно посмотрел на Аллу и Павла.

– Так надо было спросить, – фыркнула Алла со своего места. – А то ломитесь, ломитесь.

– Я не понимаю, Алла!

– А что непонятного? Значит, ушел по делам.

Павел тоже подошел к двери и подергал ручку.

– Чего дергать? – всплеснула руками Алла. – Закрыто!

– Алла, что вы говорите? – воскликнул Андрей. – Там же Ольга!

– Значит, и она ушла.

– Куда?! Зачем?!

– Может, вместе с Игорем Ефимовичем и ушла, – невозмутимо сказала Алла. – Чего кричать-то сразу?

– Не могла она никуда уйти, как вы не поймете?

Алла похлопала ресницами, потом пожала плечами.

– Открывайте, – бросил Андрей.

– Я не могу. Он ключ не оставил. У нас один ключ, второй потеряли… Все никак не соберусь…

Андрей толкнул плечом дверь – она была массивная.

– Господи, вы чего? – недовольно сказала Алла. – Зачем он будет вашу Ольгу закрывать, если ключ у нас один?

– Она не должна была выходить из комнаты!

– Ну, я не знаю. У Игоря Ефимовича вообще-то встреча запланирована. Ой… – Она взглянула на часы. – Она уже, наверное, прошла.

– С капитаном Лакшиным? – спросил Андрей.

– С капитаном! – фыркнула Алла. – Но когда я на почту уходила, Лакшина еще не было. Значит, Игорь Ефимович вместе с ним… после встречи куда-то и ушли! Что непонятно?

– Все непонятно! – бросил Андрей раздраженно.

Он вытащил телефон и набрал Лакшина. Из запертого кабинета донеслась трель вызова. Андрей метнул на Аллу дикий взгляд. Трель продолжалась, а Лакшин не брал трубку. Андрей завершил вызов, трель оборвалась.

– Я ничего не понимаю, – тихо сказала Алла.

Павел стоял не шелохнувшись. Андрей отстранил его и, разбежавшись, ударил ногой по двери. Треснула древесина, но косяк устоял. Алла заверещала и выскочила из-за стола, кинувшись Андрею наперерез.

– Паша, держи ее! – крикнул Андрей, снова разбегаясь.

Второй удар он нанес всем телом. Дерево жалобно хрустнуло, и дверь распахнулась, обнажая щепу, похожую на сломанные кости.

Лакшин сидел в кресле в пустом кабинете, уронив голову на грудь, словно спал.

– Пульс посмотри! – крикнул Андрей Павлу и прыгнул к комнате отдыха.

Ольги в комнате не оказалось. Плед был сброшен на пол, на диване лежали ее телефон и заколка для волос. Висевшее на стене зеркало было разбито, под ним на полу валялись осколки.

Андрей осмотрел комнату, потом машинально схватил телефон и заколку и, попятившись, вывалился в кабинет.

Алла, белая как мел, застыла у разбитой двери и монотонно причитала. Павел сидел в кресле напротив Лакшина, сгорбившись и глядя под ноги. Он поднял взгляд на подошедшего Андрея и одними губами спросил:

– Оля?

– Ее там нет…

– Он забрал ее?

– Я не знаю, Паша… – Андрей сглотнул и кивнул на Лакшина. – Что с ним? – Павел безразлично пожал плечами. – Ты пульс смотрел?

Павел не реагировал, Андрей склонился над Лакшиным. Сонная артерия капитана не пульсировала. Он осторожно повернул голову мертвеца и увидел на шее пятнышко от укола.

– Мертвый, – обронил Андрей.

Алла завизжала на весь кабинет, и тогда Андрей заорал на нее:

– Чего встала?! Вызывай полицию!

Алла, воя, скрылась в прихожей.

Первым желанием Андрея было позвонить Володину, но он прогнал эту мысль. Вряд ли тот станет с ним говорить. По крайней мере, сейчас.

– Эх, Игорь Ефимович… Игорь Ефимович… – прошептал Андрей. – Падаль… Тварь…

– Это никогда не кончится, – проговорил Павел с тоской в голосе.

Андрей сел прямо на пол и привалился спиной к креслу Павла. Нечеловеческая усталость вдруг навалилась на него так, что не хотелось ни думать, ни двигаться, ни разговаривать.

– Что делать, Энди? – с отчаянием спросил Павел, но Андрей не ответил.

Он прикрыл глаза, пытаясь понять, что же происходит у него внутри. Где-то из недр должна была подняться привычная ярость, но она не поднималась. Его уже должна была душить ненависть, но не было и ненависти. Была лишь пустота, все та же сосущая, ноющая, бесконечная пустота, какую он впервые ощутил на похоронах отца. И которая преследовала его уже шестой день.