Геннадий Логинов - Наёмный самоубийца, или Суд над победителем. Повести и рассказы

– Но, минуточку… Означает ли это, что, в таком случае, теперь я тоже буду одним из должников Авикдора Шелкопряда? – несколько опечаленный тревожным открытием, осведомился первый.

– А, пустое, – отмахнулся второй. – Это – дело наживное. В крайнем случае, у Вас ещё по-прежнему есть светлая голова, золотые руки и многое другое. Но главное ведь не это: Вы смогли отыскать себя, а это в наше время удаётся далеко не каждому. Вообще в последнее время мне всё больше начинает казаться, что вся наша жизнь подобна этой тесной душной телефонной будке, в которой не каждому уготовано обрести себя или, по крайней мере, повстречать интересного собеседника.

– Наша жизнь подобна телефонной будке? – заинтригованно оживился первый. – Но почему?

– «Почему»? Да откуда я, чёрт Вас побери, знаю, «почему»? Что я Вам – философ что ли? – не без иронии ответил ему второй. – А вообще, как мне кажется, у нас есть две перспективы: мы либо одни во Вселенной, либо нет. И оба варианта одинаково меня пугают.

Повисло напряжённое молчание. Снаружи прошелестела стая бумажных голубей. Возможно, не было бы лишним в своё время выучить язык птиц, ведь куковать предстояло ещё долго.

– Скажите, а зачем вам потребовалось оставлять в ломбарде под залог своё золотое сердце? – желая поскорее избавиться от прилично терзавшей его любопытство мысли, всё-таки напомнил первый.

– Мне нужны были средства. Сегодня я пришёл на ярмарку друзей. Хотел найти себе одного. Мне хватало, но я попросил именно настоящего. Настоящие стоят дороже. Приходится отдавать под залог сердце, – пояснил ему второй. – И теперь я не нахожу ни минуты покоя: а вдруг его разобьют? Золото, конечно, хоть долговечнее льда и красивее гранита, но ведь это, по сути, довольно хрупкий металл…

Снаружи сверкнула ослепительная иссиня-белая молния, и на смену доносившемуся извне городскому шуму накатил раскат тишины. Следом – пошёл снег, напоминавший пепел от пожара.

– Это красиво. Значит – во всём этом есть какой-то высший смысл. Наверное. Ну, или нет, – раскуривая пустую трубку, произнёс первый, вглядываясь не в расположенный за стеклом пейзаж, но в само стекло. – Я слышал, сегодня начался траур по несуществовавшему монарху. Как это печально. Кого-то вообще нет, и никогда не было, но их любят, уважают, почитают. И даже не существуя – они приносят пользу, или, как минимум, оказывают влияние на умы, мотивируя и побуждая к действию, или, напротив, удерживая от него. А кто-то существует, но не нужен, действует, но не оказывает влияния.

– Ну-ну, – приободрил его второй. – Когда все дороги на развилке ведут не туда, куда следует, – не обязательно идти именно по этим дорогам. Я пою в составе кордехора – не могу же я петь в составе кордебалета.

– Во всяком случае, для меня мир в большей степени ассоциируется не с телефонной будкой, а с ханойской башней, в которой диски образов и идей перекладываются с одного изумрудного шпиля на другой, всё никак не дойдя до стадии единой законченной фиксированной формы, всё время пребывая на этапах неких промежуточных перестановок и переосмыслений… Впрочем, не спрашивайте меня «почему». Потому что я не знаю. Потому что я тоже не философ, – поделился первый, незадолго до того, как в будке настойчиво зазвенел телефонный звонок.

– Мне кажется, мы прибыли на место, – прокомментировал второй, снимая трубку и прикладывая один из её концов к своему уху, оставив другой для первого.

Кап. Кап. Кап. Кап. И так уже с тех пор, как БОЛЬШОЙ огонь загорелся сегодня на небе. Осторожно высунувшись из своей пещеры, Огма поводил пальцем в луже, размазывая грязь. Громкий раскат заставил его вздрогнуть и забиться поглубже в свою стоянку. Сердце бешено заколотилось, и Огма поднял взгляд наверх, туда, где совсем недавно по небу ползали БОЛЬШИЕ синие черви. Обычно они двигались так быстро, что их едва удавалось разглядеть. Огма – был сильный воин. Даже больше чем воин. Огма был вождём. Огма – никого не боялся. Почти никого, кроме Того-Кто-Смотрит-С-Неба.

Тот-Кто-Смотрит-С-Неба не боялся Огма. Иногда он издавал страшный грохот, как будто бил по земле громадной дубиной. Иногда он мочился над всем лесом, всем его обитателям прямо на голову. Когда он так делал, Огма прятался от него в свою пещеру и ждал там, пока Тот-Кто-Смотрит-С-Неба не уйдёт. Иногда Огма оставлял ему добычу, чтобы задобрить, и уходил, чтобы не мешать её съесть. Правда, иногда Тот брезговал подношениями, и их доедали жуки и стервятники.