Полина Александрова - Девушка из Грин-Ривера

Я и подруги скривили лица. Роджер поднял ключ с пола и взял номер пять со стойки. Мы вышли на улицу в поисках своих комнат.

– Спокойной ночи, – улюлюкал вслед омерзительный Джош.

Температура опустилась до минус тридцати семи по Фаренгейту, при дыхании изо рта вырывались клубы теплого пара.

– Ну и рожа, – сказав, Мэри оглянулась назад, проверяя, может ли Джош их услышать.

– Первый гоблин Джексона, – добавил Роджер.

Впятером мы весело расхохотались, остановившись у двери с табличкой «5».

– Кто куда? – Роджер вытянул руки, раскрыв ладони с лежащими на них ключами, предоставляя право выбора дамам.

– Точно не в шестой, – Триша схватила ключ от номера пять.

– Как скажешь, – ответил Штафф.

– До завтра, мальчики, – Триша дала понять, что пора расходиться.

– Если что, стучите в стену, – предостерег нас Брайан.

– Ты просто прелесть, Ривера, – Мэри послала воздушный поцелуй однокласснику, пока Триша и я возились с заржавевшем замком.

Мы скрылись за дверью, и парни бодро зашагали к шестому номеру.

– Ну и запах, – войдя в номер, мне пришлось помахать ладонью у лица, отгоняя от себя запах застарелой мебели.

– Обычный запах для такого заведения, – Мэри часто путешествовала с родителями. Запах заштатного мотеля ее не удивил. – Это Вам не Ле Мерис, мадмуазель, – добавила она.

– Неожиданное сравнение. Думаешь, Вуди Аллен захотел бы снять здесь фильм «Полночь в Джексоне»?

– Между прочим, полночь уже наступила, – торжественно объявила Триша.

Ей не был понятен смысл диалога, сочетание Парижа, полночи и Вуди Аллена ни о чем ей не говорили.

– В отеле Ле Мерис Вуди Аллен снял знаменитый фильм «Полночь в Париже», – пояснила Мэри.

– А я думала, это опять про живопись, – нисколько не расстроившись отмахнулась Триша.

Впрочем, она привыкла к моим заумным монологам и решила, что Аллен тоже как – то связан с живописью.

– Ну же, – продолжала Мэри, не отреагировав на замечание о времени, – ты будущий художник, подойди к этому творчески, – она обвела рукой скромный номер. – Вот это кресло, оно вполне могло бы быть в стиле Людовика XIV, да, Кассандра?

– Да-да, – сонно бормотала я, готовая согласиться с чем угодно, лишь бы скорее оказаться в горизонтальном положении в кровати. – Проблема в том, что кому-то придется лечь на этом шикарнейшем предмете интерьера, – грустно добавила я.

– Ты же – творческая натура, – резко выкрикнула Триша.

Они с Мэри одновременно бросились к скромной двуспальной кровати и разлеглись, раскинув руки и ноги, давая мне понять, что места хватит только на двоих.

У меня, дальше всех стоявшей от сего удобного ложа, не было шансов занять кровать.

– Будьте вы прокляты.

Девчонки смеялись и корчили рожи, развалившись на кровати. А я побрела осваивать кресло.

За стеной мальчишки о чем-то спорили. Были слышны громкие протесты Роджера.

– Тоже не могут кровать поделить.

– Брайан скорее ляжет на пол, чем окажется в одной постели с парнем, – хихикнула Мэри. – Это навредит его репутации латиноамериканского мачо.

Я превращала кресло Людовика XIV в кровать Людовика XIV, а Триша отправилась в душевую комнату крошечных размеров, так что шутка Мэри осталась неоцененной.

Разложив рассохшееся дешевое кресло, я отметила, что кровать из него получилась вполне приличная. Шведы много знают о комфорте и мало об эстетике. Но, после четырех часов езды любая кровать покажется совершенной. Я с наслаждением вытянула ноги, хорошо, что рост позволял.

– Триша поместилась бы наполовину, – я отвлекла Мэри от бесполезной суеты.

Мэри пыталась взбить маленькие подушки с наволочками марокканского стиля, в надежде, что они станут удобнее или волшебным образом увеличатся в размере. Она устало повернулась ко мне:

– Кэс, здесь интернет не ловит. Интернета нет и не будет.

Вот значит, почему Мэри ведет себя странно, как-то замкнуто и заторможено. Заскучала по социальным сетям.

– Мария, – я часто коверкала имена друзей на европейский лад, – без интернета даже лучше. Увидишь мир реальными глазами, без посредников в виде гаджета.

– Тоска, – Мэри закатила глаза. – Сегодня еще и полнолуние, – подруга подошла к окну, съежившись, будто от порыва ветра.

Я тоже приблизилась к окну, опершись заостренным локтем на пыльный подоконник.

На фоне островершинных гор, луна казалась гигантской и магнетически ужасающей. Высокая и зеркальная, хозяйка ночи отливала багрово-красным оттенком, одиноко застыв над вялой тишью горных хребтов.