Дженни Ферченко - Snow job. Большая игра (фрагмент)

Снежинки покрывают холодную грязную землю серебряной шалью, очищая все грехи лета и осени… и этот управляемый хаос, в котором мы все погрязли – огромный ресурс власти для таких людей как Акбар… для тех, кто, не моргнув глазом, сделают всё что угодно, совершат самое безжалостное насилие, только ради того, чтобы защитить свои деловые интересы.

Я ушла от него, знаете почему? Именно что бы доказать только мне, что он – низкая тварь. О, может быть вы этого не поймете… Знаете ли, что в этом всем обмане для него, может быть, заключается какое-то ужасное, неестественное наслаждение, точно отмщение кому-то. Иногда я пыталась ему помочь, что он как бы опять видел вокруг себя свет; но тот час же опять возмущался и до того доходил, что меня же с горечью обвинял за то, что я высоко себя ставлю, и что он ни от кого не требует ни высокомерного сострадания, ни помощи, ни «возвеличения до себя».

Всё вокруг – словно чистое полотно… снежная пелена… защищающая новый урожай, освобождающая место для новой жизни.

Я искренне радуюсь солнцу. Новый день начался. Я вдыхаю его свежесть. Некуда бежать. Всё что мне нужно находится прямо здесь… в моём сердце… в моём кровоточащем сердце… Даже если оно перестанет биться, всё равно никто не сможет забрать у меня воспоминание, как ты держал моё лицо в своих руках.

Мы все хотим познать красоту жизни… Но чего-то всегда не хватает. Однако ничто не мешает познать красоту смерти… впрочем, немногие желают воспользоваться этой возможностью.

Если я умру сегодня, я вкушу эту красоту.

Всё замедляется в сонной тишине. Я улыбаюсь ленивому солнцу, снегу на ветвях, счастью в своей душе, которое только он мог увидеть… ещё до того, как это смогла увидеть я.

Если я не могу спасти его, по крайней мере, я могу рассказать эту историю…

Глава первая. Леман Бразерс

Темные стены душевой кабинки давят на меня словно стены гроба, затягивая меня в свою темноту. Я чувствую, как вчерашний снежок всё ещё тает во мне, пока я вытираю пот бумажными полотенцами и застегиваю строгую черную юбку.

Почему он сказал, что я могу пропустить утреннее собрание? За последние два года он никогда не позволял мне пропускать собрания. Алекс всегда твердил: «Неважно насколько ты пьяная, обдолбанная, больная или уставшая, в шесть-тридцать ты должна быть в зале заседаний и конспектировать все обновления, произошедшие за ночь».

Но что насчет того поцелуя? Он был таким нежным… таким настоящим… как будто он никогда не целовал меня раньше… может он, наконец-то, понял что любит меня? Мечты всё-таки сбываются.

Вены над моими глазами пульсируют всё сильнее, я вся покрываюсь потом, я больше не могу себя контролировать. Я наклоняюсь над раковиной, и меня тошнит. Я пытаюсь не запачкать волосы и блузку.

Я быстро смываю зелёные и желтые нечистоты и вытираю всё насухо. Головокружение буквально убивает меня… Но я не должна поддаваться. Мне поможет крепкий черный чай с сахаром. Заодно он скроит кислый привкус у меня во рту. Именно такой чай для меня заваривала мама…

Чёрт, уже поздно! Скоро все начнут возвращаться к своим рабочим столам после утреннего собрания. Если я приду позже всех, мне придётся на виду у всех пройти по «тропе позора» под их бурные ядовитые аплодисменты.

Нужно поторопиться.

Неожиданно новая волна поднимается из моего желудка и меня снова рвёт… снова и снова. Мне едва хватает сил, чтобы открыть кран. Я обессилено падаю на деревянную скамью. Похожая скамья стояла в саду у мамы… цветущие розы и георгины… сладкий, пьянящий запах цветов и винограда. Мама гладит меня по голове, читая «Преступление и наказание»: «…Ты иногда необычайно, страстно влюблена в страдания».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.