Антон Кротков - Голодный океан. Цивилизация заканчивается на берегу…

– Кто меня слышит! Прикройте! Я ранен!!! – умолял Алек, но никто не отзывался на его отчаянный призыв.

У Игоря сжимались кулаки от бессильной ярости.

К счастью, на горизонте уже возникли надстройки и мачты кораблей родной эскадры.

– Разрешите мне назад – попросил Исмаилов.

– Отставить, – буркнул Красс.

– Прошу разрешить.

Секунд десять в наушниках лишь потрескивали помехи. Затем послышался отеческий голос знающего, о чём он говорит ветерана:

– Не дури, сынок! В одиночку ты пропадёшь. Сгинешь не за грош!

– Там мой товарищ гибнет. Понимаете?

Пауза. На этот раз Красс сказал, как отрезал:

– Оставить. Я запрещаю!

Но голос несчастного сокурсника продолжал взывать к помощи, на его фоне гремели пулемётные очереди, там что-то скрежетало, словно снаряды рвали обшивку кабины.

– Ты меня слышишь, парень? – сквозь шум помех в последний раз прозвучал обеспокоенный голос ведущего. Игорь уже секунд десять крутил ручку настройки бортовой радиостанции. Перед тем как круто развернуть самолёт и лечь на прежний курс молодой лётчик озабоченно пробормотал в микрофон:

– Что-то с рацией… Не пойму… Спасибо, вас понял, есть продолжить выполнение задания. Удачной посадки!

Вдогонку ему наверняка неслась ругань, а может и отеческие уговоры Красса. Но шумы умышленно расстроенной бортовой радиостанции заглушали всё.

Тахометр показывал две тысячи оборотов в минуту. Нужно подобрать более экономичный режим, ибо неясно как долго ещё предстоит находиться в воздухе. Исмаилов слегка убрал РУД 5 5 Рычаг управления двигателем назад, увеличивая давление, и стрелка отклонилась к отметке 1700. Двигатель неодобрительно закашлял, несколько раз выстрелил и ровно запел на менее напряженной ноте.

Игорь посмотрел на часы, затем на небольшую карту, закрепленную на планшете и пристегнутую ремешком к правому бедру. По всем расчётам через пятнадцать минут он приблизиться к месту боя…

Машину слегка затрясло, послышались хлопки из трубы выхлопа. Пора сбрасывать дополнительный топливный бак. Игорь сделал широкий вираж влево и дёрнул за рычаг – алюминиевый резервуар под фюзеляжем, кувыркаясь, полетел вниз. После этого последовал поворот вправо. Теперь надо быть особенно внимательным. Одурманенные победой японцы наверняка рыщут поблизости в поисках уцелевших американских самолётов. Вспомнились слова Тича: «Летчик, который оставляет в покое свою шею, скоро упокоится рядом со своими предками». Игорь сделал несколько быстрых движений головой: взгляд налево и вправо, затем вверх и назад – за темный обтекатель, где яростно пульсировало солнце. Вокруг пока чисто…

Всё, теперь время. Уже должны появиться какие-нибудь самолёты или корабли. Но небо и море вокруг по-прежнему пустынны. Исмаилов в тревоге ещё энергичней завертел головой, но ничто не нарушало однообразный пейзаж. «Где противник? И где наши?»

В наушниках тоже уже минут двадцать лишь потрескивание, да свист помех.

«Неужели я ошибся в расчётах!» – мелькнула в голове ужасная мысль. Глаза метнулись к указателю топлива. Пока керосина в баках ещё достаточно, но если он действительно заблудился, то лучше немедленно начать искать путь домой.

Внизу мелькнуло серое пятнышко. Чтобы не потерять его из виду, лётчик заложил крутой вираж и прильнул лицом к стеклу. Нет, ему не показалось, там определённо что-то есть. Исмаилов начал снижаться по спирали.

Полузатопленный истребитель вот-вот должен был исчезнуть в океанской пучине. Ветер гнал на него волны, самолёт уже на две трети находился под водой, лишь его хвост, от которого по поверхности тянулся длинный масляный след, пока торчал снаружи. Сквозь слой голубоватой воды можно было различить американские звёзды на крыльях. А вот остался ли кто в кабине, – этого Исмаилову разобрать не удалось.

Игорь сделал широкий круг, надеясь увидеть приводнившегося пилота. Безрезультатно. Молодой человек бросил последний взгляд на почти погрузившийся в пучину «уайлдкэт». Теперь курс на родной авианосец.

Двое японцев методично добивали сильно повреждённый американский истребитель. Никакого сопротивления янки им не оказывал. Он даже не пытался увернуться. Это мог быть только Алек! В этом Игорь не сомневался ни секунды. Впервые за эти два дня его охватила ярость при виде врага. На свою беду японцы так увлеклись, что прозевали внезапную атаку. Промазать было невозможно. Не передать восторг, что пережил уже записавший себя в неудачники лейтенант, когда его двадцатимиллиметровые снаряды впились в фюзеляж ближайшего японца, разорвав его на куски. Брызгая топливом и извергая оранжевое пламя, как паяльная лампа, искорёженный «Зэро» закувыркался в море. Его летчик выпал из кабины, и сразу же раскрыл парашют. Купол вспыхнул и сморщился словно конец обгоревшей спички. Крохотная фигурка камнем понеслась вниз, крутясь и переворачиваясь, болтая ручками и ножками.