Вадим Сатурин - Город N

– То есть вы поняли, куда вам ехать, исходя из своих ощущений?

– И да, и нет! Не только… В тот день было ровно два года, как погибла моя жена. Я не мог представить, что на меня обрушится такой вал эмоций, я думал, что забыл ее. Точнее не так! Я думал, что память об этом злосчастном дне стала другой, более слабой. Но нет! Воспоминания копились в моей голове, ждали определенного момента, чтобы вырваться наружу. И этот день настал.

– В годовщину ее гибели, Владислав, вы стали чувствовать себя гораздо хуже?

– Да! Намного хуже. Я был полностью разбитым. Мне казалось, что я заболел. Ну, понимаете… Я думал, что просто простудился или подхватил ОРВИ, но это было лишь начало. К трем дня мне стало в тягость находиться в фотостудии, и я отпросился у своего шефа, сказав, что обработаю фотографии дома, так как много ума для этого не требуется. Дома все повторялось. К шести вечера мне стало просто невыносимо находиться совершенно одному. Я позвонил трем друзьям, которые были знакомы с Настей. На удивление они помнили о трагедии не меньше меня, но будучи женатыми и с маленькими детьми, не смогли приехать.

– Опишите ваше состояние максимально подробно.

– Вначале я стал чувствовать, что в моей квартире кто-то присутствует. Я выглядывал из-за косяка на кухне, замирал в тишине, прислушивался к шумам, старался проникнуться каждым писком извне, чтобы понять, что это может быть. Знаете, это тождественное ощущение, когда на вас смотрят в автобусе или метро. Вы чувствуете своей кожей чей-то неровный взгляд, слышите чье-то дыхание, но не осознаете этого. Вы резко поворачиваете свою голову и замечаете пристальный взгляд прохожего. Бывало ли с вами такое?

– Да, конечно!

– Здесь же, сколько бы я не оборачивался, сколько бы не вертел своей головой из стороны в сторону, ничего не происходило. Черт побери, совершенно ничего!..

– У вас истлела сигарета, а вы так и не затянулись. Может быть, еще сигарету?

– Не откажусь. Одна маленькая просьба, закурите вместе со мной.

– Хорошо.

– И не смейтесь. Мне будет так легче донести до вас суть. С каждой секундой этих мучений я стал замечать, как время растягивается, как оно становится абсолютно независимым от стрелок часов, от биения моего и вашего сердца, от действий моего тела. Я поворачивал голову и смотрел на небольшие часы в комнате: стрелка то быстро перемещалась, то вновь замирала. В этих миражах было все мое душевное здоровье.

– Вы употребляли перед этим наркотики?

– Нет, в то время я был на мели… кхм, то есть у меня не было денег купить таблетки или что-нибудь еще. А когда прошел месяц, я решил вообще слезть и попытаться как можно быстрее восстановить свое пошатнувшееся здоровье.

– Вы чувствовали слабость?

– Я просто сильно истощил иммунитет. Постоянная боль в горле, насморк, недомогание, ломота в суставах. Ха! Только не считайте это ломкой. Совершенно иное. Просто разбит с самого утра и до самого вечера, а потом сон и вновь по кругу. В ту ночь я упал от изнеможения на пол. Это был не обморок. Будто бы часть меня – та самая часть, которая заставляет нас держаться на плаву в обществе, отделилась, подлетела к побеленному потолку, стукнулась об него и растворилась…

– То есть у вас была такая галлюцинация?

– Это не галлюцинация, Андрей!!!

– Стоп! Не стоит кричать. Все хорошо. Мы просто беседуем. После этого вы открыли глаза в городе N?

– Да! Я очутился посреди дороги – огромной магистрали, конец которой скрывается в тумане, а разделительные полосы то смыкаются, то размыкаются. Они переплетались в узлы – небольшие островки, на которых дышать несколько легче, чем во время движения. Скажу вам, что бежать там практически нереально. В горле образуется ком и начинается удушье. Во всем виновата желтая пыль.

– Пыль?!

– Именно пыль – бархатисто-желтая пыль, которую на редком солнце практически не видно.

– Опишите город N.

– Это невозможно!

– Почему?

– Нужно побывать там самому, чтобы понять его магию, его утопичность. Нужно встретиться с Морфийгеймером – Кудесником и Конструктором этой утопии. Понимаете?

– Как это возможно?..

На этом врач выключил диктофон. Что-то неведомое подсказывало ему, что Владислав не врет. Он не мог определить ни одного признака душевного расстройства.

– Курит? Все курят. Рассказывая такое, можно невольно закурить, – рассуждал, слушая пациента, врач и ловил себя на мысли, что и сам держит в руках сигарету. – Немного волнуется? Да и мои ладони вспотели. Черт побери… Чертовщина какая-то.