Дмитрий Видинеев - Занавес упал

Ее взгляд наткнулся на ползущего по обломку кирпича жука. Она вспомнила, что эта букашка зовется жук-пожарник. Красивый, с длинными усами. Ползает себе и не делает никому зла. Его не интересует, что творится вокруг, у него свои жучиные заботы. Крошечное создание, если оно умрет, ничего не изменится. Абсолютно ничего. И никто не будет горевать по этой букашке. Вот же несправедливость.

Дарье стало тоскливо, да так, что слезы потекли, и жук тут был «виновен» лишь отчасти. Тоска копилась все эти дни, скрываясь за вуалью злости, а теперь, ничем не прикрытая, она растекалась в сознании мутными ручьями. Дарья ощущала себя одинокой букашкой, до которой никому нет дела. Безмерно одинокой и несчастной.

Рядом материализовалась копия Киры. Девочка нерешительно протянула руку и кончиками пальцев погладила Дарью по голове.

— Не плачь, — с сочувствием промолвила она. — Я не хочу, чтобы ты плакала. Будь сильной.

Дарья вытерла ладонью слезы, поднялась. Первым ее порывом было нагрубить: «Я не нуждаюсь ни в чьем сочувствии!» Но искорка гнева погасла, едва вспыхнув. Вся злость упала в колодец вместе с горящими игрушками, не осталось ни капельки. К тому же ей действительно хотелось, чтобы хоть кто-нибудь ее пожалел.

— Папочка получил то, что заслужил, — сказала девочка. — Это ведь хорошо. Это правильно.

Дарья с грустью усмехнулась:

— Кира никогда не называла его «папочка».

— А я его никак называть не буду. Он теперь ничто.

— Странно, — Дарья, пошатываясь, приблизилась к колодцу, — я больше не чувствую к нему ненависти. Полное равнодушие, словно он и не существовал никогда.

Но она понимала, ненависть всего лишь взяла передышку. А вот сожаление насчет того, что сделала, появится вряд ли. Она уже сейчас неосознанно пыталась стереть из памяти грязное лицо Артура, колодец, горящие игрушки — ничего этого не было, сон.

Дарья вздохнула, развернулась и побрела прочь от колодца, а девочка еще долго глядела ей вслед, пока не растворилась в воздухе, как утренний туман.

Внизу, в тоннеле, дымный смрад немного развеялся. Одна из выживших крыс выбралась из-под шапки-ушанки, тонко пискнула, обнажив желтые зубы, подбежала к сломанной ноге Артура и начала трапезу. Скоро к ней присоединились еще две крысы. Теперь это был только их дом, безумный охотник стал пищей.

Дарья вернулась в особняк и долго стояла под горячим душем. Просто стояла, апатично глядя на стекающие по кафельной плитке струйки воды. Иногда она шептала: «Это был сон», смутно понимая, зачем произносит именно эти слова.

После того как вышла из душа и оделась, приехал Константин. Его лицо было бледным, в глазах — глубокая печаль.

— Роза умерла, — сообщил он. — Полтора часа назад. Не хотел тебе это по телефону говорить. Такое лучше лично…

Эта новость Дарью не шокировала, но жалость вызвала. Снежная королева умерла, но у нее теперь есть достойная преемница. И не было никакого удивления, что Роза ушла в мир иной в то же время, когда в колодце задохнулся ее сын, — в этом виделась какая-то логика, рассуждать о которой у Дарьи не было никакого желания.

— А я все надеялся, что она выкарабкается, — добавил Константин мрачно.

— Я тоже, — сказала Дарья, веря в свои слова, хотя еще в тот день в больничной палате мысленно попрощалась со свекровью навсегда, и ее больше удивило бы выздоровление Розы, чем ее смерть. Но сейчас хотелось верить в это «я тоже», совести так было спокойней.

Они прошли на кухню и выпили по рюмке водки, помянув Розу, а потом долго сидели молча за столом. Наконец, Константин нарушил тишину:

— Все из-за этих тварей. — Он скривился, скомкал салфетку и сжал ее в кулаке так, что костяшки побелели. — Я хочу их видеть!

— Нет! — резко отреагировала Дарья. — Но поверь, они страдают и будут страдать еще больше.

Настаивать Константин не стал. Он лишь с недовольством выпил еще водки, а потом ударил кулаком по столу.

— Заставь их страдать и молить о пощаде! Сделай это, Дарья. И ты права, лучше мне их сейчас не видеть. — Он покачал головой, сурово глядя на свой кулак. — Не сдержусь, удавлю ублюдков!

— У меня к тебе просьба. — Дарья подалась вперед, нависнув над столом. — Достань мне хорошее обезболивающее, сильное снотворное и хирургический скальпель.

Константин кивнул:

— Достану, Дарья. Достану все, что потребуется.

Ночью Дарье снилась гроза. Вокруг клубилась черная мгла, среди которой бесновались молнии. На фоне непрерывных громовых раскатов раздавались жуткие вопли. Она слышала мужские, женские, детские и какие-то совсем не человеческие крики. Но их объединяло одно — боль. В каждом звуке чувствовалась мука. Дарья кричала вместе с голосами, пробираясь сквозь густую, точно патока, мглу.