Эбби Тэйлор - Похищенный

Но по-настоящему роскошные дома, на которые можно было глазеть, раскрыв от восторга рот, она увидела, прогуливаясь по Фулхэм-роуд в сторону Челси. Здесь, укрывшись от любопытных взоров на боковых улочках и переулках, стояли самые великолепные и внушительные особняки, которые Эмма когда-нибудь видела. Им уступали даже претенциозные дома аристократов в Бате. Сверкающие хоромы красного кирпича, в четыре или пять этажей, с огромными окнами и безупречные белые дворцы с блестящими черными ограждениями, со ступеньками, ведущими к колоннадам и покрытыми лаком дверям. Эмма рассматривала дома во все глаза, гадая, какого сорта люди живут в них. Прохожие тут попадались редко. На здешних улицах царила почти противоестественная тишина и умиротворение, столь разительно отличающие их от бурлящего суетой Фулхэма. Пару раз она видела детей, прогуливающихся в сопровождении гувернанток, — во всяком случае она решила, что это гувернантка, когда ребенок обратился к ней с лондонским акцентом, а женщина ответила ему с резким иностранным произношением. Школьная форма также отличалась вычурностью. Некоторые из учащихся были одеты в стиле сороковых годов: шорты цвета ржавчины и коричневые джемперы без рукавов с треугольным вырезом у горла, похожие на современный вариант Знаменитой пятерки. Другие носились по округе в коротких пальтишках и шерстяных шапочках, заостренные концы которых спадали им на спину, — настоящие лесные эльфы или пикси [10] Доброе маленькое существо в фольклоре юго-западной Англии, в графствах Корнуолл и Девоншир; по некоторым поверьям, в пикси воплощаются души младенцев, умерших до крещения. из романов Энид Блайтон. Все это разительно отличалось от темно-синих юбок и рациональных, бесформенных, пригодных для машинной стирки анораков, в которых ходила в школу сама Эмма.

— Ну и что ты об этом думаешь? — спросила она у Риччи, разворачивая коляску, чтобы идти домой. — Ты бы хотел носить такие шорты?

На лице Риччи была написана неимоверная скука. Он сидел, подавшись вперед, насколько позволяли ремешки креплений, твердо упираясь ножками в ступеньку коляски, и выглядел как двоечник, которого загнали на самую дальнюю парту в классе.

— О чем я только думаю? — вздохнула Эмма. — Ты наверняка бы подрался с этими мальчишками.

У Риччи начали прорезываться первые зубки, отчего щеки его запылали жарким румянцем. Когда малыш начинал капризничать, раскачивание коляски успокаивало его лучше всего прочего. В такие дни Эмма брала бутылочку и запасной памперс для Риччи, немного воды для себя, укладывала все это в сетчатый поддон коляски и отправлялась в долгие прогулки вдоль реки. Ей очень нравилась старомодная улочка Чизвик-Мэлл с задумчивыми серыми особняками, глядящими на водную гладь, вымощенные булыжником тротуары со старинными фонарными столбами, словно сошедшими со страниц романов Чарлза Диккенса. Но больше всего она любила прогуливаться к югу от реки, углубляясь в западную часть Барнса. Обнаружив эти места, Эмма пришла в неописуемое изумление. Прямо посреди суперсовременного мегаполиса, казалось, неведомым образом возник кусочек сельской местности. Здесь были поля и загороди, здесь люди ездили на лошадях, пробираясь впереди них по лесу между деревьями. Асфальт временами сменялся проселочными дорогами, на которых встречались лужи, так что толкать перед собой коляску становилось довольно трудно, но результат стоил того. Прогулка приносила Эмме физическое утомление, притупляя бесконечное беспокойство, снедавшее ее изнутри. Риччи, откинувшись на спинку, восседал в коляске, жуя деснами детское зубное кольцо и гипнотизируя окружающий пейзаж взглядом из-под полуопущенных век. Время от времени он подавался вперед, пытаясь схватить за хвост проходившую мимо лошадь или чайку, сидевшую на стене.

Домой они возвращались через Хаммерсмит-бридж, самый любимый мост Эммы из всех, протянувшихся через Темзу. Когда она впервые приехала в Лондон, то решила, что Хаммерсмит-бридж имеет какое-то отношение к универсаму «Харродз», поскольку в нем преобладали золотисто-зеленые цвета, столь характерные для пакетов, которые выдавали в этом универсаме. Поэтому ее не смущал ни мрачный подземный переход, ни грозящее смертельной опасностью неосторожному пешеходу интенсивное движение по Хаммерсмит-Бродвей, — эти неудобства забывались, стоило ей увидеть величественные остроконечные башенки и фонарные столбы, выделявшиеся на фоне золотистого неба. По вечерам казалось, что солнце садится прямо за мостом. На другом берегу реки раскинулась живописная деревушка Кастельноу со старомодными лавками и ресторанами. Здесь по Темзе плавали лебеди, и Эмме представлялось, что она окунулась в деревенские просторы в самом сердце Лондона.