Дмитрий Янковский - Чумной поезд

«УАЗ» через КПП выехал за пределы военного аэродрома и направился по дороге в сторону Воронежа.

— Вас, Наталья Викторовна, мне велели доставить в местное отделение Роспотребнадзора, а вас, Олег Иванович, в местное управление ФСБ. РПН по пути, высадим Наталью Викторовну и поедем дальше. Ну а там уже по обстановке и обстоятельствам.

— Город точно закрыли? — напрямую спросила Наталья.

— Ну… — Кочергин замялся. — Пока неофициально, да. Людмила Сергеевна, наш руководитель РПН, по совету вашего Думченко, пока тоже объявила вроде как учения.

— И каков результат?

— В смысле?

— Как люди работают в этом режиме?

— Я как бы не задавался этим вопросом. Никто в таком виде его передо мной не ставил. Если вы ставите, то я отвечаю, что пока у меня нет данных. Впрочем, я понимаю, что вы хотели узнать, Наталья Викторовна, понимаю. Вы хотите узнать, насколько серьезно воспринимают ситуацию те или иные должностные лица. Так?

— Да. — Наталья кивнула.

— За всех я сказать не могу, но полиция настроена очень серьезно. Им же неважна причина, понимаете? Сказано перекрыть въезды в город и выезды из него, они стоят и перекрывают. У нас с этим просто. Приказ, и все.

— Я так понимаю, что вы намекаете на структуры, где приказ не значит так много? — уточнил Пичугин.

— Ни на что я не намекаю, — Кочергин поморщился. — Но за своих ребят я ручаюсь, на силы МЧС тоже можно положиться. За остальных сказать ничего не могу.

— К счастью, на данном этапе много зависит именно от ваших ребят, — произнесла Наталья. — И от сил МЧС. Которые выполняют приказы и вопросов не задают.

Пичугин не без удивления покосился на Наталью. Прошлой ночью она иронизировала по поводу полицейского, ответившего ей «не могу знать» на въезде в больничный корпус. Мол, солдафоны бездумные, не могут даже по-человечески разговаривать. Но тут, похоже, серьезность ситуации заставила ее несколько иначе взглянуть на такое положение дел и увидеть в воинской дисциплине не замеченные ранее достоинства.

«Чем серьезнее ситуация, тем меньше приходится полагаться на эмоции и больше на простые, почти рефлекторные, мотивации», — подумал Пичугин.

Он заподозрил, в каком направлении мыслит сейчас спутница и почему цепочка этих размышлений началась с обсуждения возможности или невозможности произнесения слова «чума».

— Посмотрите документы. — Кочергин передал через плечо прозрачную папку с бумагами. — Это отчеты от «Скорой» и копия из истории болезни — со слов сотрудников бригады, при осмотре в больнице. Людмила Сергеевна просила передать.

Наталья взяла бумаги, прочла несколько листов. Нахмурилась.

— Что там? — спросил Пичугин.

— Ничего хорошего. — Она передала часть бумаг. — Отчет бригады я видела, Думченко перебросил на смартфон электронной почтой. Там фигурирует версия, что потерпевший был избит. Драка? Это по вашей части, Станислав Аркадьевич.

— По моей. Но толку мало. Зацепиться не за что. Кто бил, за что били… Ни личность не установить… Вообще ничего. Скверно. Опера прошлись по всем ночным клубам, камеры во дворах посмотрели, хотя у нас их не больше десятка. Нигде ничего.

Возле здания Роспотребнадзора водитель остановил машину.

— Прибыли, — сообщил Кочергин. — Вам, Наталья Викторовна, выходить, а нам чуть дальше. На вахте вас ждут. Удостоверение при вас?

— Разумеется, — ответила женщина.

Она была одета в гражданский костюм, потому что не успела привести в порядок бордовый мундир офицера РПН, когда срочно вылетела из Москвы. Впрочем, форменную одежду она вообще не особо любила.

Пичугин открыл дверцу и выбрался из машины, пропуская Наталью с кейсом.

— На пару слов отойдем, — шепнул он ей.

Они удалились от машины метров на десять в сторону лестницы, ведущей к главному входу.

— Ты решила не скрывать больше слово «чума»?

— Не знаю. Не решила еще, а что?

— Мне бы хотелось придерживаться с тобой общей политики.

— Вспомни ночное совещание штаба РПН в Москве после пресс-конференции. Чем закончилось?

— Все, кроме нас, разъехались по домам.

— Верно. А что было бы, если бы и мы с тобой так расслабились?

— Все пассажиры рейса из Оренбурга стали бы источниками заразы и разнесли бы ее по всей Москве и России.

— Верно. Представляешь, сколько людей пришлось бы буквально отлавливать и насильно перемещать в эпидемиологические лагеря, спешно развернутые за городом? А сколько бы неизбежно погибли при имеющемся проценте смертности? Те, кого не успели бы найти?