Брижит Обер - Потрошитель

Она покачала головой:

— Нет, у меня скутер. Спасибо.

— Может, в другой раз?

Она ничего не ответила и только улыбнулась, блеснув жемчужиной на розовом язычке.

«А ведь у них родственные души», — подумал он и, не оборачиваясь, проследовал к выходу. Ей очень ПОНРАВИТСЯ Папа-Вскрой-Консервы.

Джоанна неспеша допивала текилу. Она рассчитывала, что Дамьен подойдет к ней поболтать, но тот охмурял какую-то белобрысую бабу с размалеванными рыбьими губами.

Лоран резко открыл глаза. Надо же — на несколько секунд отключился. Только на несколько секунд. Он зевнул и вгляделся в мрак на улице. Никого.

Жан-Жан в очередной раз посмотрел на часы. Ладно, хватит попусту тратить время. Лола корчит из себя устрицу с закрытыми створками, а ему безумно хочется спать: в восемь начинают верещать и выяснять отношения близняшки, а у него голова будет раскалываться с перепоя.

— Ну что, по домам? — провозгласил он, засовывая сдачу в карман.

Не дождавшись окончания этой процедуры, Лола уже направилась к выходу. «Не скоро же ты собрался! Вот вам и субботний вечер! Легкий и радостный, как дождливое воскресенье!»

Они вышли на улицу. Начинало светать. Мерье видел, как они сели в машину, которая буквально сорвалась с места, чиркнув шинами по асфальту. Что ж, пора и ему. Он включил зажигание, краем глаза отметил, что вышедшая из бара девушка садится на скутер, и машинально убедился в том, что за ней никто не последовал. Все хорошо. Можно ехать. Он включил передачу и помчался вперед. В зеркале заднего вида девчонка надевала шлем и трогалась с места. Зажегся зеленый свет, он повернул за угол и потерял ее из виду.

Джоанна уже спускала скутер с тротуара, как вдруг на ее запястье легла чья-то рука. Стремглав обернувшись, она успела заметить смокинг и почувствовала, что в ее шею под шлемом что-то воткнулось. Нападавший обхватил ее руками и притянул к себе. Кричать было невозможно: ее лицо вжалось в грудь мужчины, как будто они обнимаются. Штуковина, впившаяся в горло, причиняла дикую боль. Рот наполнился какой-то жидкостью. «Кровь? — подумала она, ощущая, как из ее затылка вылезает острие. Кровь. Я ранена…»

Мужчина оседлал скутер за ее спиной, прижал ее ладони к рулю и покатил оцепеневшую девушку вдоль тротуара. Повернув на смежный переулок, он остановился за громадным мусорным контейнером из серой пластмассы.

Ее майка набухала от стекавшей изо рта крови. Мужчина взялся за торчащее из шеи острие и тихонько его повернул. Несмотря на пронзившую ее дикую боль, кричать она была не в силах. Попытавшись сопротивляться, Джоанна взмахнула руками, но он с легкостью перегнул ее через руль. Не осознавая тяжести своего ранения, она принялась молиться: «Только бы не изнасиловали!»

Папа-Вскрой-Консервы залез во внутренний карман тщательно отглаженного пиджака и достал острый как бритва рыбацкий нож.

Папа-Консервы-Вскрой,

Пляс начинается твой.

Полчаса спустя он уже заталкивал тело в мусорный бак, застегивал пиджак и пробирался вдоль стен к порту.

Сделал ДЕЛО — гуляй смело!

По пути ему попалась драная черная кошка, которая тут же прыснула под машину. Он присел на корточки: «Иди ко мне, киса, ну!» Под решетку радиатора шмякнулась горсть требухи. Из темноты моментально вылетела когтистая лапа и сцапала кусок кишки.

Папа-Вскрой-Консервы улыбнулся, встал и под урчащее чавканье из-под капота пошел дальше.

Сладко зевнув, Лола бросилась на кровать. Уф! Спасена! Волосатые лапы Похотливого Чудовища рыскали впустую. Она потянулась, сделала несколько пассов тай-цзы, чтобы расслабиться, поцеловала розового плюшевого мишку, заверив его, что он единственный мужчина в ее жизни — воспоминания о предыдущем мишке уже успели развеяться, — и заснула, представляя, как она налетает с мечом на Потрошителя и крошит его на равные аккуратные дольки.

Баю-баю — вдаль, родная! В колыбели грез — морем кровавых слез.

Тип-то, в очках черных, — да от него ж кровью разило, смертью: мне ль его не узнать — сладостный запах рыскающей смерти! Только вы ничего не чуете! Ну что ж, тогда отсыпайтесь. Завтра утром — ах-ах-ах! — вас ждет приятный сюрприз!

Жан-Жан захрапел, едва его голова коснулась по душки. А разбуженная им жена, пытаясь заснуть, всю ночь ворочалась с боку на бок.

Папа-Вскрой-Консервы скинул тяжелый от крови смокинг и швырнул его в пакет для мусора. Затем вытянулся на голом матрасе и, лязгая зубами, затрясся в страшном ознобе, который он, как правило, успокаивал, втыкая в себя кнопки.