Себастьян Фитцек - Посылка

Взгляд Конрада стал жестким. На секунду он снова превратился в адвоката, который ведет перекрестный допрос свидетелей другой стороны.

– Откуда вы это знали? Откуда вы знали, что я возьму с собой ковер?

Ротх мягко покачал головой:

– Я не знал. До того момента, когда вы не позволили Эмме вытереть пятно, мне, честно говоря, и в голову не приходило, что речь может идти об улике. Но затем я увидел на крупном плане, как расширились ваши зрачки. Через секунду вы уже подпрыгнули, почти инстинктивно. Вы ни в коем случае не хотели, чтобы Эмма прикасалась к ковру. Господин Капсалос и я недоумевали: почему? Поэтому мы рассмотрели его повнимательнее и обнаружили волосы, которые Эмма могла бы выдернуть при чистке.

Конрад постучал костяшками свободной руки по столу, как делают студенты, когда аплодируют профессору.

Рука Йорго скользнула к кобуре, что не укрылось от глаз Конрада.

– Это не самая хорошая идея, – лаконично заметил он и так крепко сжал рукоятку пистолета, которым целился полицейскому прямо в сердце, что костяшки пальцев побелели.

В эту секунду за спиной Ротха раздался скрип. Вместе с Йорго он повернулся в сторону выхода из «кабинета», который, однако, вел не в коридор адвокатской конторы, а в раздевалку. Дверь начала открываться.

Так медленно, словно человек, который толкал ее с другой стороны, противостоял сильному встречному ветру.

Или как будто у него не было сил.

– Эмма! – громко крикнул Конрад, словно хотел предупредить ее, но было поздно.

Она уже стояла на пороге, со своими короткими волосами, в белых домашних тапочках на босу ногу, больничной ночнушке, завязанной на спине.

– Что тебе… тут нужно? – вероятно, хотел спросить он, но эти слова потерялись в суматохе, после того как прозвучал выстрел.

Конрад удивленно посмотрел на пистолет в руке. Видимо удивляясь, что же произошло. Опустил руку и в ту же секунду был повален Йорго. Полицейский со взведенным пистолетом перемахнул через стол.

Ротх не следил за неравной борьбой, в которой адвокат, не сопротивляясь, позволил прижать себя к полу и закрутить руки за спину.

Ротх видел только Эмму.

Как она качнулась ему навстречу. Кровь закапала на свежеположенный паркет, превратившись затем в целый поток, который красным липким водопадом изливался на пол. По кожаному креслу прямо туда, где должен был стоять журнальный столик, а сейчас лежал только Энсо-ковер, на который Эмма в конце концов и упала.

– Номер три, – сказала женщина с впалыми щеками и по-мужски короткими волосами, которая встречала посетителей в контрольно-пропускном пункте.

Высокая, полная, с желтыми от никотина зубами и пальцами, в которых легко поместился бы баскетбольный мяч. Но она была дружелюбной, что граничило почти с чудом, когда день за днем приходится работать в отделении строгого режима психиатрической клиники.

– У вас пять минут. – Сотрудница указала на место с соответствующим номером на стекле, которое отделяло свободный мир от заключенных.

Конрад уже сидел там.

Белый как мел, исхудавший. Бороду ему сбрили, из-за чего он выглядел еще старше. При взгляде на него многие думали о смерти и о том, что некоторые люди носят ее печать уже при жизни.

В комнате для приема посетителей пахло легким разложением – но это только казалось; всего лишь обонятельное нарушение, потому что грудная клетка Конрада поднималась и опускалась, а крылья носа дрожали почти так же быстро, как рука в старческих пятнах, которой он держал телефонную трубку. Правда, уже не так крепко, как пистолет тогда. Неудивительно, что санитары иногда называли заключенных зомби.

Живые мертвые. Напичканные успокоительными, навеки запертые здесь.

Уже в отделении для посетителей, где родственники и особо опасные заключенные сидели друг напротив друга, разделенные стеклом, нормальный человек чувствовал себя подавленно.

Эмма взяла трубку и села на стул.

– Я благодарю тебя, – сказал мужчина, который обрил наголо четырех женщин, троих из них убил, а ей самой устроил самую ужасную ночь в жизни. – Твой визит много для меня значит.

– Это исключение, – тихо ответила Эмма. – Я пришла только один раз и больше никогда не приду.

Конрад кивнул, как будто рассчитывал на это.

– Дай я угадаю. Тебя послал сюда доктор Ротх. Он считает, этот последний штрих поможет в твоей терапии?

Эмма не могла не восхититься своим когда-то самым близким другом. Тюремная клиника за короткое время лишила его здоровья, представительной внешности и юношеского шарма, но не интеллекта.