Себастьян Фитцек - Посылка

– Я заснула? Во время нашей беседы? – не веря своим ушам, переспросила Эмма и помассировала затекший затылок.

– На середине предложения, – подтвердил он. – Ты такая сонная от лекарств, к тому же здесь слишком жарко. Я убавил огонь в камине.

Жаль.

Она посмотрела на стекло, за которым языки газового пламени были уже значительно ниже, и снова зевнула.

Конрад поднял брови и мягко спросил:

– Закончим на сегодня, Эмма?

– Тогда мне придется вернуться назад?

Она сглотнула. От одной мысли о ее «камере» к горлу подступал комок.

– К сожалению, да, но я гарантирую тебе, что сегодня ночью они не будут тебя привязывать.

«Вау, вот это прогресс!»

– Я хочу побыть здесь хотя бы еще немного…

– С удовольствием, но…

– Нет, все в порядке. Усталость ведь не болезнь, верно? У меня еще есть силы, так что стоит использовать время. Мне пойдет на пользу, если я все тебе расскажу.

– Все? – уточнил Конрад.

– На что ты намекаешь?

Он сделал глубокий вдох и немного помедлил.

– Ну, я замечаю, что кое о чем ты упоминаешь лишь мельком и потом быстро меняешь тему.

– Например?

– Например, о деньгах.

– Каких деньгах?

Конрад лукаво улыбнулся, словно этот вопрос доказывал его правоту:

– Разве ты не сказала, что ветеринар пожаловался, что твоя кредитная карточка заблокирована?

– Ах, это. – Эмма сложила руки на коленях.

– Что это значило? Ошибка банка?

– Нет, – призналась она тихо.

– Значит, ее действительно заблокировали?

– Да, – кивнула Эмма.

– А мейл, который ты до этого упомянула. О блокировке твоего счета. Ты решила, что это спам…

– Сообщение было настоящим.

Глаза Конрада сузились.

– У вас были проблемы с деньгами?

– Нет.

– Что тогда?

Эмма смущенно кашлянула, потом сделала над собой усилие.

– Ты спросил, были ли у нас проблемы с деньгами. Я сказала «нет», потому что проблемы были только у меня .

То, что Филиппу когда-то будет угрожать финансовый кризис, вообще трудно себе вообразить. Прежде чем рак сгубил обоих его родителей, они оставили ему наследство, которое сделали на строительстве ресторанов и заправочных станций на автобанах.

– Я слишком много заказывала, всякую ерунду в онлайн- и телемагазинах, от дорогих косметических продуктов до тапочек для микроволновой печи. Ненужный хлам, которым пыталась отвлечься. А в то же время моя практика не приносила никаких доходов.

– Но Филипп ведь помогал тебе? – поинтересовался Конрад.

– Да, ты же знаешь, какой он щедрый. Мы даже не заключили брачный договор, хотя у него было целое состояние. Но он и так выплачивает кредит за мою практику. Для своего шопоголизма я пользовалась собственным счетом.

– И когда деньги закончились, тебе было стыдно признаться в этом Филиппу.

Эмма потупилась:

– Да.

– Хорошо, – сказал Конрад, как будто пометил галочкой пункт в невидимом списке, и действительно сменил тему: – Поговорим о Сильвии. Что возмутило тебя больше? Когда она обвинила тебя в подмене таблеток? Или когда Сильвия сказала, что тебя «якобы» изнасиловали?

Эмма сглотнула.

– Я не знаю. Мне кажется, это одно и то же. Она выставила меня чокнутой лгуньей, которая хочет ей навредить.

– Разве? – Конрад наклонил голову. – Скорее, она сомневалась в твоей способности восприятия окружающего мира?

Эмма нахмурила лоб:

– А в чем разница?

– О, разница разительная. Ты ведь знаешь, что трое свидетелей автомобильной аварии иногда предлагают четыре версии случившегося. При этом ни один не лжет, просто в стрессовой ситуации мозг сыграл с кем-то злую шутку.

– Возможно, но уж я-то знаю, намеренно ли подменила ее таблетки, а также изнасиловали меня или нет.

Конрад кивнул, и в тот же миг произошло нечто жуткое. Он изменился так внезапно, словно кто-то переключил тумблер. Отеческая улыбка исчезла так же быстро, как и лукавые морщинки вокруг глаз. Его взгляд стал твердым, почти жестким, острым, как игла для прошивки документов, лежащая на его столе. Нижняя челюсть выступила вперед, дыхание было спокойным.

«Так выглядит лиса, готовая наброситься на кролика», – подумала Эмма. И правда, ее заботливый ментор превратился в пресловутого звездного адвоката, перекрестных допросов которого боялись свидетели и прокуроры во всей Германии.

– Значит, ты уверена? – спросил он.

– Да.

Эмма сжала руки под кашемировым пледом в кулаки.

– Как и в том, что тебя подвергли принудительному лечению в ходе эксперимента Розенхана?