Ричард Кесслер - Транс

– Почему ты так думаешь?

– А ты разве не согласен?

– Просто мне хотелось бы знать твое мнение. Кстати, яичница просто великолепна.

– Моя мама была первоклассной кулинаркой.

– Ну, разумеется.

– Перед нами – очень умный юноша, круглый отличник в школе и колледже, стипендиат в университете. Ему бы сейчас возглавлять компанию типа "Рэнд корпорейшн", а он живет в нищете, перебивается случайными заработками и ничего не может вспомнить из своего прошлого. Какова бы ни была причина – это вопиющая несправедливость.

– Ты думаешь, это следствие удара при ограблении банка в Мар-Виста?

Карен склонилась над сосиской.

– Он жил в нищете и до того.

– Нервный срыв, из-за которого его уволили из армии?

Она медленно кивнула.

– Вот это для меня загадка. Я плохо знаю, как работает система здравоохранения в армии США, но если Кигану было так же плохо, как сейчас, почему его отпустили? Разве он не должен был находиться в госпитале до полного восстановления памяти?

– Неплохая мысль. Я тоже так думаю, если только кто-то... кто обладает достаточной властью и заинтересован в том, чтобы у Кигана не восстановилась память, не приказал выпустить его раньше времени.

– Браво. Не хочешь доесть эту сосиску?

– Боже упаси. В таком случае мы сталкиваемся не только с несправедливостью, но и с преступной небрежностью. Но может, мы просто становимся шизофрениками? Может, то, что произошло с Киганом, результат обычной халатности? Обычный прокол бюрократического аппарата, а не какой-то немыслимый заговор?

– Возможно. А как же насчет подозрений Дика, что сведения о службе Кигана в армии фальсифицированы?

– Ровным счетом ничего не значат. – Она хрустнула кусочком ветчины, обнажив красивые белоснежные зубы. – Подозрение – это только подозрение. Даже будь это именно так, найдется добрая дюжина причин, чтобы оправдать подобную фальсификацию. Национальная безопасность, к примеру. Может, этим все и объясняется.

– Прекрасно. Ну а как насчет вопросов, которые задавали Дику: где сейчас находится Киган, восстанавливается ли у него память, продолжаю ли я лечить его?

Карен посмотрела на него, удивленно вскинув брови.

– Я же не сказала, что мы шизофреники. Я просто допустила такую возможность.

– Значит, тебе не кажется, что мы страдаем шизофренией?

– Нет, не кажется. Вот в этом-то я убеждена.

– Я тоже. У меня по Кигану есть один материал, о котором ты еще не знаешь. Я провел несколько сеансов и кое-что получил. Расскажу в машине. У меня есть ключи от квартиры Кигана. Он разрешил мне ее осмотреть. Мы поговорим с тетей Сисси и съездим туда, посмотрим, что нам удастся там обнаружить. Может, захватишь с собой фотоаппарат, просто так, на всякий случай?

Карен улыбнулась.

– Он постоянно со мной.

Минут через двадцать она спросила:

– Ну как, доктор? Вы сыты?

Драммонд притворно застонал, поглаживая себя по животу.

– Хочу только заметить, что очень расстроился из-за корнфлекса.

– Это уж как-нибудь в следующий раз, Я пока только учусь готовить.

Карен сложила грязную посуду в раковину.

– Можно, я тебе помогу? – поинтересовался Драммонд.

Карен включила посудомойку.

– Пусть этим займется дворецкий.

Расправившись с грязной посудой, она исчезла в холле и через несколько минут вернулась во всеоружии: в дорожном пиджаке, с огромной сумкой, на одном плече – фотоаппарат, на другом – магнитофон.

Драммонд усмехнулся.

– Образец деловой женщины девяностых годов. Готова ко всему на свете. Биил, это и есть стиль!

Карен ответила ему реверансом.

– Благодарю вас, сэр. Ну а теперь, если вы в силах оторваться от стула, поехали. Навестим тетю Сисси.

– А в этом что-то есть, – сказала Карен. – Обожаю подобные вещи. В таком доме будет пахнуть морем и лавандой... И не удивлюсь, если увижу, как Дорис Дэй в детских носочках и брючках тореадора жарит на кухне пирожки.

Двухэтажный дом, отделанный серовато-белой дранкой, с большими окнами и верандой, защищенной от солнечных лучей, построен в начале века.

Он стоял на крутом откосе, нависающем над дорогой, протянувшейся вдоль побережья, в гуще строений самых различных архитектурных стилей. От дома веяло чем-то патриархальным. Он словно гордился своей прочной, здоровой основой, которой не коснулись ни годы, ни сумасшествие новомодных стилевых изысков. Дом знал себе цену и гордился этим.

– Видимо, и дом и тетя Сисси чем-то похожи друг на друга, – сказал Драммонд. – Основательные, старинные, осколки великого рода.