Мэри Кларк - И колыбель упадет

После смерти Уинифред он перестал общаться с ее друзьями. Они стали враждебно к нему относиться. Ее кузен не прекращал строить козни. Именно поэтому он три года не искал другую женщину. Он не считал одиночество жертвой. Работа поглощала все его время и полностью его удовлетворяла. И время, посвященное ей, приносило вознаграждение: самые яростные критики признали, что он талантливый врач, что больница великолепно оборудована, что «Вестлейкскому центру материнства» подражают другие доктора.

— Мы не позволяем нашим пациенткам выпивать или курить во время беременности, — говорил он журналистке из «Ньюсмейкера». — Они должны соблюдать определенную диету. Многие так называемые бесплодные женщины могли бы иметь детей, о которых мечтают, будь они так же настойчивы, как спортсмены на тренировках. Многих сегодняшних проблем со здоровьем можно было бы избежать, если бы матери правильно питались и не принимали вредных лекарств. У нас есть живой пример того, что сделал талидомид с десятками несчастных людей. Мы понимаем, что мать-наркоманка может произвести на свет ребенка-наркомана, мать-пьяница с большой вероятностью родит недоразвитого, мелкого, больного ребенка. Но множество недугов мы считаем неизбежным уделом человека… Бронхит, дислексия, астма, проблемы со зрением и слухом? Я считаю, что бороться с этими болезнями следует не в лабораториях, а в утробе. Я не приму пациентку, которая не будет меня слушаться. Я могу показать вам десятки женщин, которых я лечил, у которых в анамнезе было несколько выкидышей, а теперь у них есть дети. И многие испытали бы ту же радость, если бы захотели изменить свои привычки, особенно касающиеся еды и питья. Многие смогли бы зачать и выносить ребенка, если бы не психическая неуравновешенность, играющая роль постоянного контрацептива, гораздо более эффективного, чем любое средство, продающееся в аптеках. Это фундамент, на котором стоит «Вестлейкский центр материнства».

Его слова произвели на журналистку сильное впечатление. Но ее следующий вопрос был каверзным.

— Доктор, признаете ли вы, что вас критиковали за непомерную плату, которую вы взимаете за ваши услуги?

— Непомерная — ваше слово. Мои гонорары, за исключением спартанских расходов на жизнь, идут на развитие клиники и проведение внутриутробных исследований.

— Доктор, признаете ли вы, что большой процент ваших пациенток составляли женщины, у которых уже под вашим наблюдением несколько раз случались выкидыши, даже после того, как они в точности следовали предписанному вами режиму и платили вам десять тысяч долларов плюс все больничные и лабораторные расходы?

— С моей стороны было бы безумием заявлять, что я могу довести до положенного срока любую трудную беременность. Да. Были случаи, когда желанная беременность наступала, но заканчивалась внезапным выкидышем. После нескольких таких случаев я предлагаю моей пациентке усыновить ребенка и помогаю организовать это.

— За отдельную плату.

— Леди, я полагаю, вам платят за то, что вы берете у меня интервью. Почему бы вам не потратить свое время на работу на общественных началах?

Глупо было огрызаться на журналистку. Глупо было рисковать вызвать ее неприязнь, давать основания подрывать доверие к нему, слишком глубоко залезать в его прошлое. Он сказал ей, что до женитьбы на Уинифред был главным акушером в Ливерпуле. Но, конечно, не упомянул больницу Христа в Девоне.

Следующим вопросом она хотела загнать его в ловушку.

— Доктор, вы делаете аборты, не так ли?

— Да, делаю.

— Разве это совместимо с работой акушера? Пытаться спасти один плод и уничтожать другой?

— Матка — это колыбель. Я презираю аборты. И мне жаль тех женщин, которые приходят без всякой надежды зачать ребенка, потому что их матки продырявлены глупыми, неумелыми, невнимательными врачами. Я думаю, что все — включая моих коллег — поразились бы, если бы узнали, как много женщин лишают себя надежды на материнство из-за того, что решили отложить это материнство, сделав аборт. Я хотел бы, чтобы все женщины донашивали детей. Но тем, кто этого не желает, я, по крайней мере, могу обеспечить уверенность в том, что когда они захотят ребенка, то смогут забеременеть и родить.

Это объяснение было принято хорошо. Журналистка смягчилась.

Он кончил есть. Откинулся на спинку стула и налил себе еще вина. Он чувствовал себя прекрасно, комфортно. Законы меняются. Через несколько лет он сможет заявить о своем гении, не боясь обвинений. Венджи Льюис, Эдна Берне, Уинифред, Клэр… они не попадут в статистику. К тому времени и след их простынет.