Мэри Кларк - Нет места лучше дома

Я оставила машину на парковке клуба, вошла внутрь и сказала дежурной в приемной, что у меня назначена встреча с Заком Виллетом. Я заметила ее неодобрительный взгляд, скользнувший по моему импровизированному костюму для верховой езды, и пообещала себе впредь выглядеть более подобающе.

Зак Виллет вышел в приемную встретить меня. На вид ему было около шестидесяти. Было видно, что дождь и ветер избороздили морщинами его лицо, а глядя на расширенные капилляры на носу и щеках я заподозрила, что он нередко проводит время в обществе бутылки. У него были густые брови, привлекавшие внимание к глазам необычного орехового цвета, скорее зеленым, чем карим, выцветшим, как будто и они за долгие годы привыкли смотреть на яркое солнце.

Он оглядел меня, и я отметила нотки высокомерия в его манерах. Я могла с уверенностью сказать, что знаю, о чем он сейчас думает: что я принадлежу к тем людям, которые считают верховую езду эффектным навыком, и что я наверняка превращусь в нервную развалину и уйду после пары занятий.

Представившись, он сказал:

— Пойдемте во двор. Я оседлал лошадь, подходящую для новичка.

Пока мы шли к конюшне, он спросил:

— Ездили когда-нибудь верхом? Я не имею в виду тот единственный раз, когда вы прокатились на пони в детстве.

У меня был готов ответ, но теперь он прозвучал глупо:

— В детстве у моей подружки был пони. Она разрешала мне кататься на нем.

— Гм… — мой ответ его явно не впечатлил.

К столбу были привязаны две оседланные лошади. Большая кобыла была, очевидно, его. Поменьше, послушного вида мерин был для меня.

Я внимательно выслушала первые инструкции Зака по езде:

— Запомните, на лошадь всегда забираются слева. Давайте я вас подсажу. Поставьте ногу в стремя, потом опустите каблук. Так нога не выскользнет. Держите поводья между этими пальцами и запомните, что никогда не надо за них дергать. Вы пораните коню рот. Его зовут Сухарем, а полное имя Сухарь Морской. Так любил шутить его первый хозяин.

Я уже давно не сидела на лошади, но сразу почувствовала себя как дома. Я взяла поводья одной рукой и потрепала Сухаря по шее, потом повернулась за одобрением к Заку. Он кивнул, и мы бок о бок повели лошадей шагом по кругу.

Я была с ним в течение часа, и, поскольку он далеко не был общителен, старалась его разговорить. Он рассказал, что работает в клубе с двенадцати лет, что быть среди лошадей гораздо приятнее, чем среди большинства людей, которых он знал. Он говорил мне, что лошади всегда ходят табуном и любят быть друг с другом, что скаковую лошадь часто успокаивают, поставив рядом с ней перед скачками соседа по стойлу.

Я не забыла допустить те же ошибки, что и неопытные всадники: позволила поводьям выскользнуть, взвизгнула, когда Сухарь неожиданно зашагал.

Конечно, я вызывала у Зака любопытство. Когда он понял, что я живу на Олд-Милл-лейн, он сразу связал меня с «Обителью Малютки Лиз».

— Так вы нашли тело Джорджет! — сказал Зак.

— Да, это я.

— В скверную переделку вы попали, — продолжал Зак. — Джорджет была милой дамой. Я читал, ваш муж купил этот дом в подарок вам на день рождения. Вот так подарок! Тэд Картрайт, отчим той самой детки, что стреляла в ту ночь, раньше здесь держал своих лошадей. Мы с ним старые приятели. Подождите, вот я скажу ему, что даю вам уроки. А вы уже встречались с привидениями в этом доме?

Я заставила себя улыбнуться.

— Ни одного не видела и не собираюсь, — ответила я.

Затем, стараясь говорить как ни в чем не бывало, произнесла:

— А правду я слышала, что у Лизы, или Лиз, как все ее называют, отец погиб в результате несчастного случая, катаясь на лошади, где-то здесь?

— Именно. В следующий раз, когда вы придете, я покажу вам это место. Ну, не именно то место. Это на том маршруте, который выбирают настоящие профессионалы. Никто не может понять, почему Уилл Бартон поехал по нему. Знал только он. Я должен был быть с ним в тот день.

— Вот как? — спросила я, пытаясь производить впечатление обычного любопытства. — Что там случилось?

— Он взял примерно десять уроков и мог только оседлать свою лошадь. У моей лошади камень застрял в копыте, и я пытался его вытащить. Уилл сказал, что поедет один. Я думаю, что он слишком радовался прогулке в одиночестве, но позвольте мне заметить, этот человек боялся лошадей, и они это чувствовали. Они при этом становятся нервными и дергаными. Но Уилл был определенно настроен ехать дальше. Как бы то ни было, я отставал от него минут на пять и начал волноваться, что никак не могу его догнать. Мне даже и в голову не могло прийти искать его на том маршруте. Как я уже говорил, Уилл знал, что ему не стоит туда ехать. Или я считал, что он знал… Я нигде не мог его найти. К тому времени, когда я приехал в конюшню, уже начали распространяться слухи. Он и его лошадь свалились со скалы. Уилл погиб, а лошадь переломала ноги. Ей тоже пришел конец.