Мэри Кларк - Нет места лучше дома

— С прошлой пятницы Карпентер не звонила Хетчу. Я полагаю, что для связи с ним она использовала некий заранее оплаченный анонимный телефон. Она, должно быть, велела ему достать такой, поскольку женщина, чей газон он косил, видела, как он держал два телефона. Я догадываюсь, что один был его обычным сотовым телефоном, а другой — незарегистрированным. Я также считаю, что, когда он ответил на тот звонок, он назначил встречу кому-то у просвета в живой изгороди.

— Конечно же, мы не можем быть уверены, что именно Робин сделала тот последний звонок, но я готов поспорить на мое ранчо, что Чарли Хетчу пришел конец в ту самую минуту, когда его наниматель узнал, что его джинсы, мокасины и резные фигурки конфискованы. Чарли был не из тех, кто выдерживает интенсивный допрос.

Следователи молчаливо слушали, следя за логическим ходом мысли Джефа в надежде на возможность внесения существенных добавлений в его анализ ряда событий, результатом которых явились убийства.

— Тэд Картрайт ненавидел Джорджет Гроув и хотел завладеть ее имуществом, что дает ему, по крайней мере, мотив для ее убийства, — продолжал Джеф. — Мы знаем, что он каким-то образом действовал вместе с Робин Карпентер и что они встречались, и, может быть, встречаются до сих пор. Возможно, Зак Виллет вымогал у Тэда деньги все эти годы с тех пор, как умер Уилл Бартон. Мы узнаем об этом больше, когда поговорим с миссис Нолан.

— Надеюсь, что нам повезет, и мы сумеем раскрыть эти преступления в считаные дни, — сказал он коллегам; затем увидел, что Морт Шелли открыл дверь в его кабинет. Они обменялись взглядами, и Шелли ответил на безмолвный вопрос Джефа:

— Он находится там, где и говорил. За ним следят.

— Постарайся, чтобы его не упустили, — тихо сказал Джеф.

Это было то самое здание суда, в котором слушалось мое дело. Когда я шла по его коридорам, в памяти всплыли те страшные дни. Я вспомнила непроницаемый взгляд судьи. Я вспомнила, что боялась своего адвоката, не доверяла ему, но меня заставили сидеть рядом с ним. Я вспомнила, как слушала свидетелей, подтверждающих, что я хотела убить маму. Я вспомнила, как старалась сидеть прямо: мама всегда следила за тем, чтобы я не горбилась, а это было непросто, ведь даже в детские годы я была очень высокого роста.

Бенджамин Флетчер ждал меня внутри, перед главным входом в прокуратуру. Он был одет лучше, чем в тот раз, когда мы встретились с ним в его офисе. Белая рубашка выглядела в меру накрахмаленной, темно-синий костюм был выглажен, галстук был на месте. Когда я вошла, он взял мою руку и подержал в своей некоторое время.

— Кажется, я должен принести извинения маленькой девочке десяти лет, — сказал он. — Я спас этого ребенка, но признаюсь, что принял версию случившегося, которую отстаивал Картрайт.

— Я знаю, — ответила я, — но самое главное, что вы спасли меня.

— Вердикт был «не виновна», но были обоснованные сомнения. Большинство, включая судью, включая меня, чувствовали, что, вероятно, вы были виновны. Когда этот последний эпизод останется позади, я постараюсь всем кругом объяснить, через что вы прошли; пусть все узнают, что и сейчас, и тогда вы были невинной жертвой.

Мои глаза загорелись от волнения. Для Флетчера это не осталось незамеченным.

— И денег с вас не возьму, — добавил он. — Я говорю об этом с болью в душе.

Я засмеялась, на что он и рассчитывал. Неожиданно я почувствовала необыкновенное спокойствие и уверенность в том, что этот неповоротливый семидесятилетний старик позаботится обо мне.

— Меня зовут Анна Мэллой, я секретарша мистера Макингсли. Следуйте за мной.

Выглядела она лет на шестьдесят. У нее было приятное лицо, держалась она уверенно и была достаточно шустрой для своих лет. Пока я шла за ней, у меня родилось подозрение, что она была одной из тех секретарш-мамаш, которые думают, что знают все лучше своих начальников.

Офис Джефа Макингсли, угловой планировки, был достаточно просторный и уютный. Подсознательно мне всегда нравился этот человек, и мое отношение к нему ничуть не изменилось даже после обиды за то, что он однажды не удосужился встать и проводить меня к выходу. Сейчас же он вышел из-за стола, чтобы поприветствовать нас. В тот день я проявила весь свой талант в искусстве накладывания макияжа, чтобы скрыть опухшие веки, но, думаю, это мне мало помогло, если помогло вообще.

Бенджамин Флетчер сидел прямо передо мной с видом старого льва, готового вонзить когти при малейшей опасности. Несмотря на это, я рассказала Джефу все, что мне было известно о Заке. Я рассказала, что, будучи десятилетней девочкой в центре содержания малолетних преступников, я испытывала спазмы от наката горя при звуке его имени. И только теперь, в последние две недели, мне удалось ясно вспомнить последние слова матери: