Белобров-Попов - Красный Бубен

Семен бежал и бежал по темным коридорам замка, поворачивая то налево, то направо. А сзади все слышался рев демонов и перестук сатанинских копыт. Семен, не оглядываясь, положил на плечо автомат стволом назад и нажал на курок. Автомат запрыгал на плече. Грохот вылетающих пуль заглушил звуки дьяволов. Семен подумал, что попал и дьяволы умерли. Ствол автомата сильно нагрелся и обжигал плечо, как адская сковородка. Но Семен терпел и продолжал стрелять, пока не расстрелял весь магазин. Когда грохот стрельбы затих, Абатуров снова услышал стук копыт и зверское рычание.

– Господи! – крикнул он в потолок. – Господи, помоги! Помилуй, Господи! Если спасешь меня, Господи, всю жизнь Тебе отдам! Церковь построю! Господи! Господи! Господи!..

Он бежал и чувствовал, как силы покидают его, а преследователи все ближе и ближе. Он уже ощущал их замогильное дыхание сзади и слышал, как клацают их вонючие желтые зубы. Еще мгновение – и нечисть настигнет его, повалит на пол, и он потеряет не только жизнь, но и бессмертную душу. А это гораздо страшнее смерти. В боях с фашистами Семен не трусил, ему было страшно, он совсем не хотел умирать… но это был иной страх, страх к которому можно привыкнуть и броситься, если надо, на вражескую амбразуру или штык. Такая смерть подводила героический итог всей жизни, и бессмертная душа должна была, по всем понятиям, попасть прямиком в Рай…

И вдруг Семен увидел в стене приоткрытую низкую дверцу. Низкую настолько, что пролезть в нее можно было только встав на четвереньки. Семен не стал долго раздумывать. Он упал на колени, вполз в дверцу и оказался в таком же узком и низком коридоре-норе, двигаться по которому можно было только вперед и на карачках.

«Мишка со своей вздутой башкой не пролезет!» – понял он, быстро перебирая ногами и руками. Дверь сзади хлопнула, и Семен услышал усиленное узким коридором рычание дьяволов. Он пополз быстрее. Непонятно было – то ли дьяволам все-таки удалось пролезть и они ползут за ним, то ли они рычат в дверь.

Впереди посветлело. Семен вполз в какой-то подвал и захлопнул за собой дверцу.

На стене подвала горел факел и коптил стену. Семен огляделся. В углу стоял ящик с кусками мела для побелки. Абатуров схватил один кусок и начертил на двери крест. Потом, как Хома Брут, ползая на коленках, быстро очертил вокруг себя круг, встал в центре и начал безостановочно креститься, повторяя слова молитв.

– Господи, спаси на небеси… Аллилуйя… Помилуй мя, грешного… да святится имя Твое… да пребудет царствие Твое… во веки веков… Аминь… Аминь… Аминь…

Нечисть с ужасной силой врезалась в дверь. Дверь содрогнулась и сверху посыпались камешки и известка.

– У-у-у! – услышал Семен зловещее нечеловеческое рычание.

Еще один удар потряс дверь. Но и он не смог сокрушить силу животворящей молитвы и чудотворного креста, который нарисовал Абатуров.

Семен увидел, что крест на двери засиял золотистым светом и во все четыре стороны от него разошлись ослепительные лучи. Сила Бога перекрыла проход нечисти в подвал и заслонила бессмертную душу Семена Абатурова от гибели.

Стало тихо.

Семен, на всякий случай, посидел в кругу еще пару минут, а потом на четвереньках осторожно подполз к двери и прислонил к ней ухо.

Тишина.

Дрожащей рукой он вытащил из кармана пачку сигарет, прикурил от факела и съехал по стене вниз, вконец обессилев. Он сидел у стены и курил, глядя в одну точку. Всё что случилось с ним никак не укладывалось в голове.

Как он оказался здесь… где его друзья… что это с ним было… откуда взялся в немецком замке Троцкий… и что теперь делать?

Он не знал.

Вдруг за дверью послышался шепот.

Семен вздрогнул.

– Семен! – услышал он из-за двери голос Жадова. – Пусти нас, Семен! За нами гонится Троцкий!

– Пусти, Семен! – прибавил Стропалев. – Он уже рядом! Спаси нас, Семен! – Раздался стук.

Голоса звучали по-настоящему. Семен уже потянулся было к двери, но в последний момент отдернул руку. Внутреннее чувство подсказало, что это Лукавый хочет его обмануть.

В дверь снова постучали.

– Семен, ну что же ты не открываешь?! Ты что, сука вонючая, хочешь, чтобы нас, твоих товарищей, Троцкий захреначил?!

– Ты что, предатель, Семен?!

– Ты ж нас фашистам предаешь! Открывай!

– Вспомни, говно, как мы с тобой всем делились?! А ты!..

– Иуда!

Жадов и Стропалев говорили, как в жизни, Семен снова засомневался и опять было потянулся к двери, но тут вспомнил, как у Стропалева надувалась голова, а у Жадова оторвались руки, и сказал твердо: