Илья Деревянко - Казенный дом

– Поори, гондон, поори! – ехидно посоветовал один из них. – Разомни голосовые связки! Когда мы тобой займемся, им предстоит мно-о-го работать!

Бесшумно отворилась добротно смазанная дверь. В раздевалку зашел Кочерга.

– Взяли, потащили! – указав пальцем на Поплавского, лаконично скомандовал он громилам.

Вообразив, будто обещанное «растерзание» начнется сию же секунду, мокрушник обильно нагадил в штаны.

– Засранец! – в отвращении сморщился Андрей. – А небось крутым себя воображал! Пальцы веером гнул!.. Ладно, прекращай вопить. Тебе всего лишь зададут несколько вопросов...

– Сколько ваших боевиков осталось в живых? – когда зареванного, дурнопахнущего киллера доставили в кабинет и бесцеремонно швырнули в угол, требовательно спросил Кузнецов.

– Семь, вместе со мной, – поспешно ответил Руслан.

«Тебя можно не считать. Значит, шесть, плюс Кныш», – мысленно констатировал Михаил и задал следующий вопрос:

– Где они сейчас?

– На базе. Вместе с Терентием Богдановичем. Дожидаются нашего возвращения с докладом! – глотая слезы, отрапортовал убийца.

– Вы должны предварительно позвонить? – уточнил майор.

– Нет! Шеф велел вовсе не пользоваться телефоном в целях абсолютной конспирации! «Мишени»-то не простые, а... – случайно заглянув в горящие глаза несостоявшихся жертв, мокрушник испуганно прикусил язык.

– Адрес базы! Живо! – грозным тоном потребовал Кузнецов.

– Частный пансионат «Охотничий домик», двадцатый километр Я...го шоссе, поворот направо до указателя. Дальше полтора километра по проселку. Нашу машину они знают, но, чтобы открыли ворота, надо подать условный сигнал: три коротких, отрывистых гудка. Потом еще два таких же, – на одном дыхании выпалил Поплавский.

– Молодец. Шустро языком чешешь, – похвалил киллера спецназовец. – Даже пытать тебя не приходится... а теперь, разговорчивый ты наш, скажи мне последнюю вещь: где вы с приятелем оставили вашу собственную тачку? «Восьмерка»-то стопроцентно угнанная!

– Мне он больше не нужен, – выслушав подробный ответ убийцы, обернулся Михаил к пахану.

– Верни сучару на прежнее место, – приказал Кочергину Григорьев. – Разделаемся с ним чуть позже!

Разрыдавшегося по новой Руслана отволокли обратно в раздевалку.

– Поеду по Кнышову душу, – поднимаясь с кресла, сказал спецназовец. – Возьму гада тепленьким, покуда на дно не залег!

– Помощь, часом, не требуется? – спросил Лёнчик. – А то всегда пожалуйста!

– Нет, спасибо, – отрицательно покачал головой Михаил. – Справлюсь самостоятельно. Вот только арсенал их заберу. Пригодится! Что же касается Самолюбова...

– Забудь об этом мертвеце! – кровожадно скалясь, перебил Киборг.

– Хорошо, – пристально посмотрев на гендиректора «Минотавра», кивнул Михаил. – Ну-с, прощевайте, господа бандиты. Надеюсь, больше не свидимся!..

– Довольно нахальный субъект! – когда спецназовец удалился, хмуро проворчал Григорьев. – «Господа бандиты». «Надеюсь, не свидимся!» Хамит, зараза!

– Не цепляйся к словам, – урезонил товарища Лёнчик. – Он все-таки нам жизнь спас!

– И то верно, – разом остыл Киборг. – Кроме того, и тебе, и мне действительно не стоит с ним пересекаться. Приручить такого однозначно не получится, а враждовать... Бр-р-р!!! – пахан зябко поежился.

Пару минут оба молча дымили сигаретами. Из проститутской раздевалки вновь донеслись слезливые причитания плененного киллера.

– Куда собираешься деть кнышеву «шестерку»? – лениво поинтересовался хранитель общака.

– Буду я всякой швалью голову забивать! – пренебрежительно фыркнул Григорьев. – Пускай кореша погибших пацанов сами разбираются с гаденышем! А я, – тут на лице Киборга появилась томная улыбка людоеда-мечтателя: – Я лучше подумаю о Геночке! О градоначальнике нашем драгоценном!..

28 марта 2003 года.

Частный пансионат «Охотничий домик».

Четыре часа утра.

Закончив рвать на части злополучного Бродского и оставив изуродованный труп прямо в пыточном подвале, Терентий Богданович прошел к себе в спальню, со смаком выкурил «косяк» анаши и расслабленно возлег на диван – отдохнуть от трудов неправедных. Рядовые члены бригады тоже пристроились покемарить кто где. В том числе – часовые, покинувшие свои посты. В общем, бдительность мокрушников упала до нулевой отметки.

Одурманенный наркотиком, Кныш больше не нервничал в ожидании посланных в Н-ск киллеров. Тупо таращась в лепной потолок, он дурацки лыбился, пускал слюни и мелко, ржаво хихикал. Так продолжалось довольно долго. Лишь ближе к рассвету действие анаши стало постепенно ослабевать. Однако Терентий Богданович не успел полностью вернуться к обычному, злобно-сварливому состоянию духа и, соответственно, накрутить хвосты разленившимся боевикам. Едва он поднялся с дивана, как за воротами пансионата послышался условный сигнал машины Поплавского и Галкина. Кныш с любопытством прильнул к оконному стеклу. По двору проковыляли заспанные Дадашев с Денисовым, отперли ворота, впустили «Ниву» во двор, почему-то попятились, потянулись за оружием и... попадали на землю, сраженные меткими бесшумными выстрелами из салона автомобиля. Кныш остолбенел. Между тем машина резко рванулась вперед и с ходу врезалась в дубовую входную дверь, одновременно придавив бампером вылезшего на крыльцо Владислава Кунцевича. Страшный, утробный вой последнего наконец-то вывел коротышку из оцепенения.