Илья Деревянко: Кровь героя

– Ты, Саша, обзывал чеченцев трусливыми шакалами, не способными сражаться по-мужски, – желчно обратился он к тяжело дышащему студенту. – Ладно. У нас в стране свобода слова. Гм, гм!.. Но вот перед тобой чеченец Руслан. Классный боец, между прочим. Готов ли ты с ним сразиться?.. Нет, не на войне. Просто на ринге. Или... слабо?!!

– Готов, – угрюмо проворчал Барятинский. – И нечего меня подначивать. Я прекрасно понял ваш замысел. Увиливать не собираюсь!

– Э-э-э, какой злой! – белозубо рассмеялся Умаров. – Не сердитесь на него, Евгений Андреевич. Мальчик элементарно оболванен путинской пропагандой. «Мочить в сортире». Ха! Ничего страшного: повзрослеет – поумнеет. А я нисколько не в обиде. Буду драться вполсилы. Мы, вайнахи, благородный, великодушный народ, а потому...

– Прекращай ваньку валять, – бесцеремонно оборвал его студент. – Знаем мы ваше «благородство»! Насмотрелись за последние две войны. И поблажки твои мне не нужны. Биться так биться. По-настоящему!!!

Павлов задохнулся от возмущения. «Нет, каков мерзавец!!! С ним по-людски, а он... Чуть ли не в лицо плюет, гад! О'кей! Пускай Рустик покажет почитателю палача Ермолова где раки зимуют!!!»

Евгений Андреевич покосился на Умарова. Тот продолжал безмятежно улыбаться. «Большой души человек! Не то что некоторые отморозки!!!»

– Работать двенадцать раундов. По правилам профессионального кикбоксинга, – заледенев глазами, процедил тренер. – Две минуты на подготовку. – И, не удержавшись, ядовито шепнул на ухо Барятинскому: – Мне искренне жаль тебя, Сашок!..

Как и следовало ожидать, бой оказался далеко не равным, больше напоминающим жестокое избиение, Руслан постоянно атаковал и, используя значительное превосходство в весе, буквально задавливал Александра массой. В первых трех раундах Барятинский успел дважды побывать в нокдауне. Лицо его обильно украсилось кровоподтеками. Из рассеченной губы и разбитого носа сочилась кровь. Тем не менее парень не сдавался и изрядно досаждал противнику на контратаках не очень сильными, но точными и болезненными встречными ударами. Умаров, разъяренный упорством «чертова щенка», давно сбросил так умилявшую тренера благостную личину. В темных глазах камээса пылала животная злоба. Красивые зубы хищно щерились. Губы беспрестанно шептали грязные ругательства (слышные, впрочем, одному лишь Барятинскому). В середине четвертого раунда он вновь уложил студента молниеносным хуком [9] слева. На сей раз Александр приходил в себя гораздо дольше, чем ранее. На счет три к нему вернулось сознание, на счет шесть он медленно поднялся на правое колено, а затем... произошло непредвиденное! На счет восемь Барятинский вдруг резко выпрямился, одновременно всадив правую пятку в корпус стоящего поблизости, самодовольно лыбящегося и намеревающегося добить «нахала» чеченца.

Выхаркнув воздух, Умаров согнулся, и следующий удар (страшный футс-випс [10] по уху) наглухо вырубил гордого джигита. Руслан мешком повалился в опилки в глубоком нокауте.

– Считать до десяти будете? – хрипло обратился к тренеру Александр.

– Ты... ты нарушил правила! – выдавил пораженный Евгений Андреевич. – Я... не подал команду «файт» [11]. Так не честно. Победа не засчитывается!

– Но команды «стоп» нохче вы тоже не подавали, – криво усмехнулся студент. – Политика двойных стандартов, да?! В лучших традициях западной демократии?! Хотя ладно, мне плевать! – Барятинский стянул с себя белую футболку, вытер ею окровавленное лицо, на удивление легко перемахнул через канаты и направился в раздевалку.

– Ты дисквалифицирован! [12] – крикнул ему вслед Павлов.

Александр ничего не ответил...

Сутки спустя.

Окрестности г. Н-ска.

В центре банкетного зала загородного дома Умаровых стоял большой, богато сервированный стол. Весело потрескивали дрова в облицованном мрамором камине. По углам зала горели декоративные (под старину) светильники. В воздухе витали соблазнительные ароматы жареного мяса, лука и различных приправ. За столом вольготно расположились: глава клана Умаровых Беслан Магометович, двое его младших братьев (Казбек и Вахид), сын Руслан, а также девять дорогих гостей из Ичкерии: пятеро мужчин и... четыре женщины! [13] Все присутствующие громко чавкали, запивая пищу густым красным вином. Коран, конечно, запрещает употреблять алкоголь, но с наступлением темноты можно. Аллах не видит! [14]

Пирующим чеченцам прислуживали две молодые, красивые украинки с глазами забитых животных. (Домашние рабыни Умаровых Ганна и Олеся.) Они сноровисто убирали со стола огрызки и объедки. Бегом приносили новые блюда. Двигались девушки бесшумно, словно привидения. Не дай Бог, кушать господам помешаешь! Не миновать тогда наказания плетью!