Илья Деревянко - Кровь героя

Оставив машину в подворотне рядом с люком теплотрассы, майор подобрался к казино с тыльной стороны, вскрыл отмычкой замок пожарного выхода, проник вовнутрь, походя свернул шею не шибко бдительному чеченцу-охраннику и затащил труп в кладовку для швабр. Далее он намеревался переодеться в одежду покойного и... Впрочем, не буду утомлять читателя дополнительной страницей текста с описанием намеченных Виктором мероприятий, поскольку буквально через минуту после ликвидации первого нохчи, сложный, хитроумный и, откровенно говоря, весьма рискованный первоначальный план неожиданно упростился до предела. Эфэсбэшнику не пришлось разыскивать Ваху в огромном казино. Тот объявился самостоятельно, в упомянутом выше «особом сортире» в сопровождении всего двух нукеров. По счастью, довольно-таки беспечных. Юнус с Хакимом не держали оружие на изготовку, не сверлили взглядами подступы к туалету, а попросту лениво подпирали спинами стены. Надо полагать, не ожидали никаких неприятных сюрпризов в «святая святых» чеченского логова. Ну и поплатились соответственно. Внезапно появившийся на пороге спецназовец продырявил их, словно мишени в тире. Даже дернуться за стволами не успели. Затем он, как помнит читатель, согнал Ваху с унитаза и повел голозадого, стреноженного собственными штанами джигита по служебной лестнице в подвал. (При отступлении майор намеревался воспользоваться подземными коммуникациями.) Однако Виктор ничего не знал о публичном доме для педофилов (открытом только в прошлом году и отделенном от технических помещений тонкой деревянной перегородкой). В результате, на пути ко входу в теплотрассу майор столкнулся с парочкой не предусмотренных в расчетах субъектов мужского пола. Правда, ни один из них не мог сравниться с матерым офицером спецназа ни в реакции, ни в бойцовских навыках, а посему прожили они совсем недолго. (Не более секунды с момента встречи.) Первым погиб бордельный секьюрити, дежуривший у подножия лестницы для предотвращения возможной попытки бегства малолетних рабов. (Ему досталась пуля в голову.) Вторым – какой-то пьяный извращенец, сунувшийся по ошибке не в ту дверь. (Сокрушительный удар кулаком в висок и, добивающий, ступней сверху в горло).

Прислушавшись к доносившимся из-за перегородки звукам, Виктор прекрасно понял, что там происходит и сморщился в глубочайшем омерзении. «За это, Ваха, ты мне отдельно заплатишь! – мысленно пообещал он, подталкивая пленника в спину дулом пистолета. – Обязательно заплатишь, урод черножопый! По полной программе!!!»

Через тридцать пять минут трупы в туалете случайно обнаружил охранник, направлявшийся, согласно графику, менять первого из убитых Павловым чеченцев (ныне спрятанного в кладовке). А мертвецов в подвале нашел заведующий педофилическим борделем, некий Абдула Хамзаев. (Он пошел проверять пост у лестницы.) Поднялась тревога. Казино загудело растревоженным ульем. Об исчезновении брата с деньгами экстренно сообщили по телефону Беслану Магометовичу.

– Поймать!!! Вернуть!!! Сгною!!! – в ответ на столь печальное известие истерично провизжал в трубку Умаров-старший. Нохчи попытались организовать поиски по горячим следам, но безрезультатно. За истекший промежуток времени майор Павлов благополучно довел Ваху подземным ходом до того самого люка, у которого припарковал свою машину, бесцеремонно вытолкал на поверхность, треснул рукояткой пистолета по черепу, погрузил обмякшее тело в багажник и преспокойно скрылся с места происшествия...

В квадратной комнате с изъеденными древностью кирпичными стенами потрескивали несколько смоляных факелов. В их колеблющемся, мрачноватом свете стены казались покрытыми запекшейся кровью. Ощутимо попахивало гнилью. В темном тоннеле, за дверным проемом, то и дело пробегали здоровенные жирные крысы. Иногда они останавливались у порога, скалили острые зубы, жадно втягивали носами воздух, однако внутрь заходить не рисковали, хотя людей в комнате было всего двое. Причем одного из них (северокавказской внешности, с пышными усами и со спущенными штанами) крысы сожрали бы без малейшего раздумья. Зато другой – мускулистый, русоволосый славянин, с пронзительными синими глазами – внушал хищным тварям непреодолимый, инстинктивный страх [20]. И не только им! Синеглазый старательно нагревал на огне факела остро заточенный десантный нож, а усатый кавказец, ерзая голым задом по грязному каменному полу, с ужасом таращился на его спокойное суровое лицо. Невзирая на царящий в помещении холод, по высокому, красивому лбу горца обильно струился пот. Он бы непременно заголосил, умоляя о пощаде, но мешала плотно забитая в глотку тряпка. Поэтому наш «джигит» лишь мычал жалостливо. Славянин же, не обращая на него внимания, продолжал неторопливо поворачивать над пламенем тускло мерцающее лезвие.