Илья Деревянко - Похититель душ

– Э-эх! Знать бы, каким образом их зомбируют!!! – тяжко вздохнул шеф.

– Каким , как раз понятно, – криво усмехнулся Кирилл Альбертович. – Психотроника или психохимия плюс мощное внушение. Сперва несчастных обработали пси-генератором [10] либо опоили психотропным зельем, а после запрограммировали. Вряд ли они даже понимали, что творят. Кстати, – вдруг обернулся ко мне Ильин, – вы случайно не заметили в глазах своей соседки и ее «гостей» эдакой пустоты, стеклянности... А?!

– Вроде бы нет, – пожал плечами я. – Хотя... не знаю. Честно говоря, не присматривался.

Полковник укоризненно глянул на меня, хотел изречь какое-то нравоучение, но не успел. В кармане у него зажурчал мобильник.

– Да, – бросил в трубку Рябов. – Неужели?! Хорошо, ждите!

– Звонили из налоговой инспекции, – убрав телефон обратно, сказал он. – В столе покойного Финашутина обнаружили запечатанный конверт с надписью «Передать майору Корсакову лично в руки». Съезди, Дима, разберись...

Невзирая на лютую для Н-ска жару, машин на улице хватало с избытком. Густые потоки автотранспорта ползли с черепашьей скоростью и обильно смердели выхлопными газами. В душном воздухе не ощущалось ни единого дуновения ветерка. Водитель служебной «Волги» прапорщик Медведев заметно нервничал, скрипел зубами и периодически включал сирену с мигалкой. Устроившись на заднем сиденье у опущенного стекла, я рассеянно смотрел на проплывающие мимо, серые от пыли придорожные деревья. В душе у меня шевелилось смутное беспокойство. «Судя по первой реакции и по допросу под «сывороткой», Финашутин прежде меня не знал. Видел только раз на фотографии, да и то, похоже, находясь под гипнозом. Так откуда могло взяться это письмо в запечатанном конверте?! Когда и зачем он его написал?! Или написал кто-то другой... Но кто?!! В налоговой инспекции Т...го района знакомых у меня точно нет!.. А может, звонок – провокация с целью заманить в ловушку? Средь бела дня, в государственном учреждении, при большом скоплении народа... Чушь собачья!!! Однако и звонок весьма странный, подозрительный. Вот блин! Прям чертовщина какая-то!..»

– Сворачиваем на Первомайскую улицу. Скоро будем на месте, – вполголоса сообщил водитель.

– Кратчайший путь? – полюбопытствовал я.

– Единственный. По крайней мере на сегодняшний день. Раньше можно было проехать еще через Покровский переулок, но со вчерашнего вечера он перекрыт. Ремонтные работы.

– Оба-на! – встрепенулся я. – Единственный. Значит...

В уме зародилась некая интересная догадка, но окончательно сформироваться не успела. Взвизгнув тормозами, наша «Волга» резко остановилась, а Медведев витиевато выругался. На проезжей части стоял гаишник, раскинув руки. Слева, у поста ГАИ, виднелись двое его коллег с автоматами наперевес.

– Оборзели легавые, – зло процедил прапорщик. – Уже спецномера им не указ. Ну, твари, погодите! Я вам устрою небо в алмазах!

Гаишники тем временем деловито направились к машине. Весь остальной транспорт куда-то исчез. Улица была пуста. Внимательно всмотревшись в молодые непроницаемые лица, я скользнул взглядом по серым мундирам, посмотрел ниже и...

– Засада! Гони! – крикнул я водителю. «Волга» рванула вперед, сбив бампером ближайшего мента с офицерскими погонами. Словно резиновый мяч, он отлетел в сторону, сверкнув обутыми в кроссовки ступнями. Двое оставшихся (тоже в кроссовках!) незамедлительно открыли огонь. Первые же пули повредили нам шины. Зашипев воздухом из пробитых баллонов, «Волга» криво выскочила на тротуар.

– За мной! – скомандовал я Медведеву, открыл дверцу, вывалился наружу, больно ударился об асфальт и увидел, как машина врезалась в фонарный столб, как осыпались заднее и переднее стекла, а у замешкавшегося прапорщика раскололся простреленный череп, выплеснув из себя костно-кровяной фонтанчик.

Та-та-та-та-та-та – следующая очередь прошла чуть ли не впритирку с моей макушкой. Стиснув зубы, я перекатился вбок, укрылся за металлической урной и тщательно прицелился.

П-ф-ф – один из «оборотней», с дыркой во лбу, пошатнулся и упал на спину. Второй кульбитом ушел вправо, коротко полоснул из автомата и, приподнявшись, взмахнул рукой. В воздухе описало дугу ребристое яйцо «эфэшки» [11]. Я инстинктивно прикрыл затылок руками и широко разинул рот.

– Бу-у-ух! – жахнул взрыв. Разлетевшиеся вихрем осколки натворили бед. Они расколошматили витрину продовольственного магазина, изрешетили газетный киоск (по счастью, не работающий), разбили нижние окна жилого дома напротив, высекли из урны сноп искр, но меня почему-то не задели. «Так не бывает!» – пессимистически мелькнуло в мозгу. И действительно! Еще часть угодила прямехонько в бензобак покалеченной «Волги». Спустя секунду машина с грохотом взорвалась. В воздухе свистнули обломки железа, и спину мою, под левой лопаткой, пронзила острая боль. (Как потом выяснилось, куском бампера звездануло.) Я невольно дернулся, застонал. Сознание стало путаться, ускользать. Из ничего возник давешний горбатый карлик, издевательски осклабился и замахнулся киркой. «Господи Иисусе, помоги!» – мысленно воззвал я. Видение тут же исчезло, голова прояснилась. Боль ослабла, стала терпимой. Облизнув пересохшие губы, я осторожно обозрел окрестности. Сбитый Медведевым лжегаишник не подавал признаков жизни. Застреленный второй, разумеется, тоже. А третий, метатель гранаты, на рысях приближался ко мне. Это был плотный мужчина средних лет, с борцовскими ушами, с курносым носом и с ежиком белесых волос на круглой голове. Автомат он бросил (вероятно, патроны кончились) и в настоящий момент сжимал в ладони милицейский «макаров». Надо думать, собирался произвести контрольный выстрел в упор. Выдавливая слабину спускового крючка, я заглянул ему в глаза. Они были пустыми, стеклянными, точь-в-точь такими, как говорил Кирилл Альбертович... Зомби, блин!