Илья Деревянко: Запах крови

Зайдя в квартиру, я приготовил большую пол-литровую кружку зеленого чая без сахара и, медленно потягивая ароматный напиток, попытался осмыслить предпосылки столь настойчивых дурных предчувствий: «Перехваченный разговор Курочкина с недобитым чеченским зверюгой?.. Нет, это не повод для беспокойства. Ведь я сразу известил шефа... А стоило ли? Разумеется, да... или нет? Почему он так обозлился, узнав, что я не крал казенного имущества? Обругал эмвэдэшные источники «сучарами» за ложную информацию... И глаза! На протяжении всей беседы шеф ни разу не встретился со мною взглядом. Очень странно! Неужели Головлев замешан?.. Да нет, чепуха! Он всегда был человеком порядочным...» Долго мучился я подобными размышлениями и наконец убедил себя в следующем: Петр Сергеевич ничего не знал о грязных делишках Леонида Викторовича... А злился потому, что менты «впарили туфту», взяв за нее бакшиш как за чистую правду. Такое никому не понравится, тем более солидному бизнесмену!..

Тем временем на улице полностью стемнело. На небо выкатилась тусклая луна. В окнах окрестных домов зажегся свет. Во дворе придурковато завыли магнитофоны. Устало зевнув, я разделся до плавок, улегся в постель и быстро уснул...

Здоровенная, до самого потолка, груда засаленных долларовых бумажек остро воняла запекшейся кровью. Больше в просторном незнакомом помещении не было ничего, в том числе ни окон, ни дверей, ни даже лампы. Больно режущий глаза сиреневый свет лился непонятно откуда. С удивлением и отвращением я озирался по сторонам. Каким адским ветром меня сюда занесло? Неожиданно куча зашевелилась, и из нее выполз на четвереньках Петр Сергеевич Головлев – в строгом деловом костюме, при галстуке и... со шматком скользких человеческих внутренностей в правой руке! Физиономию хозяина «Омеги» искажала поганая вурдалачья гримаса, а изо рта торчали длинные желтые клыки.

– Салют, Лешка! – судорожно облизываясь синим раздвоенным языком, прохрипел он. – Наше вам с кисточкой. Держи-ка, подкрепись! – Банкир с силой запустил мне в голову свою мерзопакостную ношу. Я едва успел увернуться. Кровавый ком, чавкнув, влепился в стену.

– Ах так! Не слушаться сэнсэя?! – взревел Петр Сергеевич. – Зазнался, щенок! Оборзел! Ну я те покажу, где раки зимуют! Э-гей, ребята! Проучите наглеца!

Из дальнего угла вышли несколько одетых в борцовские трико мертвецов с застывшими безразличными лицами, пустыми провалами глазниц и пятнами тления на обнаженных участках кожи. Повинуясь мановению пальца банкира, трупы молча бросились на меня, однако двигались они довольно вяло и вообще были все какие-то дряблые, трухлявые... В результате я без особого труда разделался с нежитью и с отвращением вытер об одежду перепачканные зловонной жижей руки.

– Ничего, малыш, ничего! – заскрежетал зубами Головлев. – По-го-ди-и-и!!! Ты не представляешь, сопляк, с кем связался! Ща-а-ас приступим к основной программе!

В следующий момент Петр Сергеевич превратился в чудовищных размеров черного паука и стремительно прыгнул мне на грудь, с ходу повалив на пол. Я задохнулся под гнусной тяжестью, напрягся в попытке освободиться и... проснулся. В квартире и на улице за окном было тихо. Мерно тикали настенные часы, показывающие половину четвертого ночи. Подушка под головой намокла от пота.

– Ф-ф-ф-ф! – с облегчением выдохнул я, обводя глазами знакомые стены со старенькими обоями в цветочек. – Всего-навсего дурацкий сон! Бывает!

Я потянулся за лежащими на журнальном столике сигаретами и внезапно замер. Кто-то вкрадчиво ковырялся отмычкой в дверном замке. Раздумывать, откуда взялись незваные гости, пришедшие явно не с дружескими намерениями, не оставалось времени. Богатый боевой опыт научил меня – ввиду опасности сперва действуй, потом рассуждай. Иначе не выживешь. Бесшумно соскочив на пол, я поискал глазами что-нибудь, напоминавшее оружие, но ничего подходящего, кроме чугунной пепельницы, в спешке да в потемках не нашел и, торопливо схватив ее, спрятался за занавеской. Немудреный теткин замок сдался быстро. В прихожей послышались осторожные шаги и гортанный шепот. Обостренным до предела слухом я распознал чеченскую речь, которую довольно сносно изучил за период прошлой кавказской войны.

– Мухи, Шамиль, брать живьем. Я подстрахую выход! – распорядился кто-то – очевидно, главный.

«Живьем – это хорошо! – подумал я. – Значит, сразу палить не станут. Есть шанс выкрутиться». В том, что пришельцы вооружены, я ни секунды не сомневался. А у самого как назло ствола не было. Головлев обещал устроить лицензию на ношение оружия, да так и не сделал... В комнату на цыпочках вошли двое и, не включая света, двинулись к кровати. Один, ростом повыше, держал наготове веревку, другой, поменьше, – скомканную тряпку, издающую резкий запах хлороформа. В него-то я и метнул пепельницу, угодив ему точно в висок. Даже не пикнув, «низенький» рухнул лицом на постель. Прежде чем «длинный» успел осознать, в чем, собственно, дело, я в прыжке настиг его, жестоким ударом боевого карате сломал ему шею и вытащил из-за пояса брюк покойника пистолет с глушителем.