Брюс Стерлинг - Бич небесный

— Да, мне, пожалуй, хотелось бы, чтобы вы поладили. Она… она вроде как очень важна для меня. На самом деле, важнее ее для меня в жизни нет ни одной женщины.

— То есть это действительно серьезно?

— Я вряд ли могу правильно об этом судить, — сказал он. — Я познакомился с ней в Сети, в группе поддержки генетически ущербных. Сильвия здорово умеет обращаться с Сетью. У таких людей, как мы с Сильвией, которые в молодости перенесли серьезные болезни, как бы обострены социальные умения. У нее было что-то вроде аутизма, ей было очень непросто жить. Но сейчас ее тоже переделали заново и внутри у нее все в порядке.

— Да, я вижу, это действительно серьезно, — произнесла Джейн.

— А как Джерри? Вы с ним ладите?

— Ты действительно хочешь это знать?

— Да, действительно хочу.

— Он изменился. Я тоже изменилась. Мы мало похожи на тех людей, которыми были год назад.

Она со значением посмотрела на него, и он увидел новость, таящуюся в глубине ее глаз, ждущую, чтобы излиться наружу.

— Давай, рассказывай, — подбодрил он.

— Понимаешь, когда у нас появился ребенок… Алекс, он так хорошо обращается с нашим малышом! Ребенок действительно тронул его до глубины сердца, он так хорошо обращается со своим маленьким сыночком! Как будто… ему как будто очень хорошо, когда у него есть кто-нибудь, с кем ему не надо рассуждать. Он такой терпеливый и добрый с этим малюткой, это просто поразительно!

— А как насчет тебя?

— Я? Мы с ним ладим. Это даже не требует от нас больших усилий. Казалось бы, нам должно быть тесно в таком маленьком домишке, но ты бы никогда этого не сказал. У него есть свой маленький кабинет со всякими виртуальными примочками и подключением к университетской Сети, а мой выход в Сеть там, в детской. Он делает свои дела, я делаю свои, и мы с ним вместе делаем наши общие дела, и все получается как надо, правда-правда!

— А над чем ты нынче работаешь?

— Всякая интернетчина, как обычно… Ну, точнее, не как обычно… Это такая специальная интернетчина для мам — которую можно делать одной рукой, а другой одновременно вытирать с нее теплую мочу.

Джейн рассмеялась и деревянной ложкой потыкала тако на сковородке.

— Как бы то ни было, те данные, которые мы получили, — то, что ты записал, когда на нас спикировал поток, помнишь? — они ведь вышли на трех дисках, спецвыпуском! И за это мы получили деньги, очень неплохие деньги. На них мы и купили этот дом.

— Вот как?

— Алекс, дом у нас небольшой, я знаю, но это отдельный дом в привилегированном районе. У меня даже есть настоящий огородик позади дома, я покажу тебе. И ты не поверишь, но районные власти здесь, в Остине, — действительно крутые ребята! Ты можешь гулять по университетской территории и играть со своим малышом прямо в парке, в любое время дня и ночи! Там очень красиво и совершенно безопасно. Уровень преступности здесь совсем низкий, и никогда не бывает взломов зданий вообще. Здесь настоящая крепость, это мегаотличное место, чтобы жить с маленьким ребенком!

— Могу я наконец посмотреть на твоего ребенка?

— Ох, конечно! Погоди, сейчас я только уменьшу огонь…

Она выключила электроплиту и провела его в заднюю комнату. Тут была детская. Это была первая комната в этом доме, глядя на которую он мог действительно поверить, что здесь живет Хуанита. Детская имела вид помещения, где интеллигентная и гиперактивная женщина, имеющая дизайнерскую подготовку, проводила много времени, тщательно обдумывая, как должны выглядеть вокруг нее вещи. Комната напоминала огромную шкатулку для драгоценностей с ребенком посередине. Она была огромных размеров колыбелью, выполненной в уютных бархатно-синих тонах. Эта комната была таким местом, при одном взгляде на которое у Алекса немедленно родилось желание сбежать подальше.

Хуанита наклонилась над кроваткой — деревянной, антикварного вида, вручную ошкуренной и покрашенной заново — и посмотрела на свое дитя. Никогда прежде Алекс не видел на ее лице подобного выражения, но все-таки он узнал его. Он узнал в нем то место, куда ушла вся дикая свирепость Хуаниты, эта дымящаяся энергия, всегда переполнявшая ее, — теперь она вся перелилась в этот наполненный бесконечной заботой взгляд Мадонны.

Она даже лепетала что-то своему малышу, агукала, как настоящая мама, гулила, практически не используя согласные. Потом она подняла дитя в болтающихся детских одежонках из кроватки и вручила Алексу.

Маленькая безволосая головенка малыша была упакована в крохотную серую шапочку; все вместе напоминало большой фаршированный тушеный гриб. Алекс не был особенным знатоком детей, но даже он понимал, что его маленький племянник — Майкл Грегори Малкэхи — не был привлекательным ребенком. Было сложно сказать о сплющенном, хрящеватом личике младенца что-либо определенное, но, по-видимому, он унаследовал худшие черты обоих родителей: квадратную челюсть Хуаниты и чрезмерно выпуклый, бычий лоб Малкэхи.