Дэн Симмонс - Зимние призраки

Этого не может произойти, Дейл.

– Этого не будет, – тускло произносит он.

Ему кажется, что пол в комнате поднимается и падает, качается, словно палуба корабля в штормовую ночь.

Мишель убирает руку, садится на постели, поднимает другую бледную руку, обхватывает ею полные груди и приподнимает их. Ее покрытые лаком ногти сверкают, когда она принимается играть со своими сосками.

– Иди сюда, – шепчет она.

Дейл с трудом заставляет себя отвернуться. Его тень похожа на тень горбуна, урода из цирка, она колышется и пляшет в бешено дергающемся пламени свечей. Воздух внезапно леденеет. Он видит, как его дыхание вырывается облачками тумана, ощущает мощный запах замороженной плесени. Он больше не смотрит на кровать.

Fato profugus.

– Бегущий от судьбы, – выдыхает Дейл, понятия не имея, почему произносит эти слова.

– Дейл…

Эта хриплая мольба, немногим больше, чем просто вздох, раздается у него за спиной, когда он подхватывает свои вещи, роняет левый ботинок, снова поднимает его и, оставив на полу носки, с грохотом скатывается по лестнице.

Мишель стояла, полностью одетая и напряженная, в дверях кухни. Она не глядела на него.

– Прости меня… я сам не понимаю… – Дейл замолк. – Прости, – повторил он еще раз.

Она только покачала головой и натянула пальто.

– Тут осталась еда… – сказал Дейл, оборачиваясь к кухонному столу.

– Оставь себе, – сказала Мишель. – Попробуешь пирог.

Она отперла и открыла дверь, так и не повернувшись к нему. Она ни разу не посмотрела ему в лицо с того момента, как полностью одетая и бледная спустилась по лестнице.

Он протянул к ней руку, дотронулся через пальто до ее плеча, но она сбросила его ладонь.

– Прости, – снова повторил он, хотя сам слышал, насколько глупо звучит это слово. – Может быть, в другой раз… в другой день…

Мишель засмеялась. Звук получился неприятно странный: гулкий, какой-то гортанный, вовсе не женский. Она шагнула в темноту.

– Погоди, я возьму фонарик, – сказал Дейл.

Он схватил со стола фонарик и поспешил к двери, чтобы помочь ей пройти по замершему двору до машины.

Черные псы тенями выдвинулись из темноты, три собаки набросились на Мишель, две кинулись к Дей-лу, когда он вышел на бетонное крыльцо. Собаки были гигантские, больше, чем вообще могут быть собаки. Их глаза были ярко-желтыми, их зубы сверкали белым в свете, падающем из кухонной двери. Дейл успел только схватить фонарик на манер дубинки, осветить шакальи глаза ближайшего к нему пса, и тут обе собаки опрокинули его на спину, он ударился головой о дверь кухни, фонарик отлетел куда-то за пределы крыльца и светил теперь в пустоту.

Мишель один раз закричала. В просвете между черными телами он успел разглядеть ее перекатывающуюся рыжую голову. Те три пса, которые катили ее, казались еще больше и злее. Их рычание и лай далеко разносились в ночи.

В почти бессознательном состоянии, с кровоточащей раной на голове, Дейл выкатился из-под лап одного черного пса и попытался встать на ноги. Второй пес толкнул его сзади, и Дейл полетел головой вперед на мерзлую землю, чувствуя, что задыхается. Черные псы терзали и раздирали Мишель в каких-то двадцати шагах от него.

Дейл брыкнул ногой, ощутил, как его ботинок тяжело ударил по ребрам собаки, которая взвыла прямо у него над ухом, с трудом встал на колени и пополз к тому месту, где три самых крупных пса раздирали на части Мишель.

Оба зверя вились вокруг него, их пасти, их глаза, горящие желтым светом, были у него над головой. Одна собака щелкнула зубами над его плечом, вцепилась в спортивную кожаную куртку и потащила, отчего он упал с колен лицом прямо в замерзшую грязь. Дейл закрыл руками голову, когда оба пса стянули с него куртку и принялись трепать, зажав с двух сторон. Их слюна брызгала ему на волосы и одну щеку. Он перекатился на спину, сжимая руки в кулаки.

– Мишель! – закричал он.

Никакого ответа, только ворчание и рык.

Более крупный из двух псов, который сбил его с ног, перепрыгнул через Дейла, второй черный пес ворчал где-то над и позади него. Дейл заколотил в черную грудь стоящего над ним зверя, который еще и опустил на него лапу, тяжелую, будто из свинца. Дыхание пса разило серой, к которой примешивался отвратительный запах гниения.

– Пошли… черт вас раздери… прочь! – выдохнул Дейл, хватая гигантского пса за кожистую складку на шее, словно за ошейник, и вынуждая его отступить.

Черный пес зарычал и оскалился, его зубы щелкнули в каком-то дюйме от лица Дейла. Второй враг Дейла убежал к остальным, чтобы вместе с ними терзать уже молчащую женщину. Дейл слышал, как собаки уходят в темноту, отступают к сараям и амбару, и они что-то тащат с собой… тащат что-то.