Эд Макбейн - Часовые свободы

Джейсон этого не заметил. Зато начал понимать, что станет очень богатым человеком еще до того, как покинет Японию. Ему никогда не приходило в голову, что он продает собственность, принадлежащую правительству Соединенных Штатов. Ну конечно, приходить-то приходило, да вот только ничуть не беспокоило. Он смотрел на это по-своему, считая, сто сволочи-япошки получают то, что заслужили. И всякий раз, продавая им что-нибудь, он чувствовал себя так, словно обирает их до нитки, словно вынимает у них еду прямо изо рта. Джейсон сбывал им залежалое барахло, без толку валявшееся на базах и лишь собирающее пыль, а взамен он получал йены, которые с толком использовал, чтобы купить единственно ценное, что было в Японии, — жемчуг. И правительство Соединенных Штатов, с его точки зрения, не имело к этому абсолютно никакого отношения: это было нечто сугубо личное между Джейсоном Тренчем и японцами. Он обращался с ними как с врагами своей страны, продолжая воевать в ними на свой лад, в свое личное время, без колебаний сбывая им за жемчуг всю складскую заваль, надувая точно так же, как облапошил только что малышку Кимо в ее собственной развалюхе, эту старую токийскую суку.

Третьего апреля после плавания на Хоккайдо Джейсон вернулся в Сасебо, где инспектировал четыре японских эсминца и семь транспортных судов и где украл и продал вещей не на пять тысяч долларов, как ожидал, а на эквивалент в йенах, равный двум тысячам пятистам двадцати одному доллару. Совсем неплохо для столь короткого вояжа! Он попытался было взять напрокат джип, но свободных машин не оказалось, поэтому пришлось довольствоваться поездом до Токио, а затем на своих двоих добираться до улочки, где жила Кимо, потом еще на самой улочке лавировать между грудами кирпича: Токио возрождался — лачуги возникали повсюду как грибы после дождя. В дальнем конце улочки какой-то мужчина строил дом, работая молча и быстро под ровным полуденным светом. Получался настоящий дом, а не лачуга, как у Кимо. Он был выстроен только наполовину, еще не весь покрыт крышей, но раздвижные двери и окна уже стояли на месте, а от входа наружу выступал заколоченный дощатый настил для крыльца. И Джейсон вдруг задумался, откуда у этого человека столько денег: строевой лес, сложенный штабелями вдоль дома, стоил недешево. Затем мысли его переключились с этого японца на Кимо, в дверь дома которой он постучался. И тут понял, что у нее кто-то есть: его встретило недолгое, красноречивое молчание, вызванное коротким замешательством, а затем раздался ее хриплый голос, обращенный к нему на японском с вопросом: «Кто там?»

— Это я, — ответил он.

— Мо-мен! — отозвалась Кимо, как всегда не произнеся последнюю согласную. До него донеслось, как она шаркает шлепанцами внутри своей халупы. Ожидание злило его. Наконец услышал ее шаги, приближающиеся к двери. Дверь приоткрылась. В щели появилось лицо Кимо. Ее рука сжимала запахнутую полу кимоно.

— Да-а? — вопросительно протянула она.

— Кто это там у тебя?

— Друг, — последовал ответ.

— Выпроводи его!

— Он хороший друг.

— Даю тебе пять минут.

— Джейсан, ты шибко...

— Я тебя и его переломаю пополам! Учти — обоих! — заявил Джейсон. — Гони его отсюда к чертовой матери!

— Ох, ты такой сильный! — отозвалась Кимо, зло ухмыльнувшись, и закрыла перед его носом дверь.

Он сердито зашагал прочь от лачуги, внезапно ощутив, что замерз. Для апреля погода стояла холодноватая; бледный свет тускло полыхал на груде кирпича, вонь от дыма, рыбы и двуногих существ висела в воздухе; звук ударов молотка плотника доносился резко и отчетливо, раз за разом громко отдаваясь в ушах. Джейсон поднял воротник куртки, нашел несколько щепок в кювете, собрал их в кучу, поджег зажигалкой и запалил маленький костер, сев рядом на корточки и грея руки. Казалось, эта старая сука нарочно тянет время, чтобы заставить его подольше ждать. Пламя стало угасать. Он пошарил вокруг в поисках топлива для костра, а затем посмотрел туда, где трудился плотник, на стройке дома, подошел к нему и огляделся. Человек оценивающе посмотрел на незнакомца, улыбнулся, вежливо поклонился и опять вернулся к работе.

— Эй! — окликнул его Джейсон.

Человек повернулся, улыбка осветила его лицо, и он застыл в ожидании.

— Тебе нужны эти обрезки? — спросил Джейсон, кивнув на отходы строительства. Но, оказывается, этот тип ни слова не понимал по-английски.

— Тебе нужны эти обрезки? — раздраженно переспросил Джейсон. — Вот эти самые — нужны? А, иди ты к дьяволу! — закончил он и, выйдя из себя, сгреб обрезки в охапку и понес их к костру.