Глеб Соколов - Ставок больше нет

Сообразив, почему остановился начальник, Прохоров негромко произнес:

– Я же вам говорил!..

Генерал судорожно сглотнул слюну. Отступать – поздно. Во всем огромном вестибюле станции, пролегавшим из конца в конец под обширной городской площадью, были единственными людьми.

Не успел Антон как следует осмыслить сказанное Элалией, – выскочив из подъезда ближайшего кремлевского здания и стремительно преодолев с десяток метров, к ним подлетело четверо в строгих черных костюмах.

Со стороны ворот быстрым шагом двигалось еще трое, – Рубцов посмотрел назад, следуя быстрому взгляду спутницы. Увидав группу, двигавшуюся им наперерез, словно искала пути отступления… Губы ее решительно сжались, взгляд стал острым. Пошла медленнее. Антон испуганно озирался, – что-то происходило, он не понимал, что.

Элалия сделала последний шаг и остановилась. Девушка, похоже, знала подоплеку событий. Рубцов обернулся – троица нагнала их.

Самый младший из четверых, – был выше других ростом, – проговорил:

– Предъявите паспорт!.. – обращался к одной Элалии.

– Охрана видела документы. Меня пропустили… – твердо сказала красавица.

– Мы вас задерживаем, – таким же не допускавшим возражений тоном сказал «длинный».

– На каком основании?.. Я – гражданка США!

– Вы обманули нас. При получении визы указали ложную цель поездки. Разрешение прибыть в Россию аннулировано!

– Какого черта?! Кого она обманула?! – неожиданно для себя ляпнул Рубцов.

Кто-то схватил сзади за предплечье. Тут же вторая пара рук схватила за другое. Молодой человек дернулся. Его уже волокли в сторону, к подъезду, откуда появились преградившие путь четверо мужчин.

– Куда тащите?! – он вырывался.

Короткий удар в поясницу… Где-то на заднем плане промелькнул мысль: «Бьют не сильно. Так только… Для острастки!»

Он вертел головой: Элалия по-прежнему находилась там, где их остановили. «Длинный» о чем-то говорил с ней. Трое других – вокруг, соблюдая деликатную дистанцию. С красавицей церемонились… Рубцов не мог похвастаться обхождением: растворив дверь, троица грубо втолкнула его внутрь.

Махлев в сопровождении капитана прошел узеньким коридорчиком. Когда входили в него, генерал услышал позади топот нескольких пар ног. Сопровождавшие лица, приехавшие на той же машине с мигалкой, догнали. В грохоте каблуков не чувствовалось страха или нерешительности. Махлев, успевший взять себя в руки, не без гордости отметил: ребята в «свите» – подходящие. Предупреждение о радиации не произвело впечатления. Можно объяснить тупостью, но генерал предпочитал быть окруженным спокойными тупицами, – не подавленными опасностью умниками!

Узкий коридор расширился.

– Вот! – с нажимом, но негромко произнес капитан.

Махлев сам все видел. Поперек коридора лежало в ряд пять недвижимых тел.

– Остальные?

– Не знаю… Забрали… Тут вертелись из центра. Хотели увезти.

– Кто разрешил?! – грубый, неприветливый голос раздался у Махлева прямо над ухом.

Он вздрогнул. Обернулся. Человек в странном «космическом» одеянии, – блестящий стального цвета комбинезон, угловатый шлем, – с лицом за стеклянным забралом, протиснулся сквозь людей Махлёва, – стоял в полуметре от него. Поначалу показалось: голос раздается из динамика, укрепленного на груди. Присмотревшись различил: человек немного приподнял защитное стекло.

Картина повергла генерала в ужас. Если бы посмотрел в это мгновение на капитана, ему бы стало еще хуже: Прохоров – белый как мел.

Бараны из свиты и тут проявили свои «лучшие» качества. Нимало не смущаясь, напирали на человека в «скафандре», едва не толкая вперед, на Махлёва. Хотелось расслышать каждое слово.

– Вы – кретин! Зачем приперлись и привели этих придурков!

Под толстым защитным стеклом виднелись рассерженные глаза «космонавта».

– Они чудовищно излучают!.. – продолжал тот.

– Нас… Мы… – генерал не помнил, когда последний раз лепетал так испуганно. Самообладание стремительно покидало его.

– Теперь не отпущу! – «космонавт» произнес недобрым тоном.

Махлёв увидел: с тылу к баранам из свиты подходит, отрезая путь к отступлению, еще один такой же – в космическом костюме, шлеме. Стекло – опущено.

Ни говоря ни слова «космонавт» тоже захлопнул стеклянное забрало.

С головы сняли черный полиэтиленовый мешок. Он приходил в себя целую минуту. Грудь вздымалась. Молодость брала свое. Рубцов отдышался… Сборки полиэтилена, стянутые на горле в тугой жгут, лишили воздуха, – чьи-то руки продержали на голодном пайке довольно долго. Собственные – заведены за спинку стула, схвачены особыми браслетами. При малейшем шевелении стальные шипы врезались в запястья.