Татьяна Степанова - Драконы ночи

– Как это понимать – лучше для города? – спросила Катя.

– Так и понимайте, девушка. Слухов меньше. То есть слухов, конечно, и сейчас будет немерено. Но все же не таких оголтелых. – Эксперт, казалось, запутался в словах.

– Оголтелых?

– Ну да, да, диких, разным бредом наполненных… То есть не совсем бредом… Суевериями…

– Суевериями?

– Маленький город у нас совсем. Вы на это скидку делайте. А в маленьких городках своя история с географией. Место это – провал под Зяблинской горой – дурное по здешним меркам. Молва такая. А молва, девушка, в маленьких городках совершенно особый фактор, с которым даже мы, милиция, должны считаться. Вот например, когда батя мой родной узнал, что я пацаном лазил туда, в провал, вместе с ребятами, то снял ремень и… как сидорову козу меня отодрал. А до этого ведь пальцем никогда прежде не трогал. Всех за это били родители нещадно. Но мы все равно туда лазили. Веревки брали и спускались. И до нас тоже старшие это делали. Особый шик был туда забраться – что-то вроде проверки на смелость. Риск, приключение настоящее…

Кате было не по себе: она явилась в милицию по конкретному делу, рисунок до сих пор еще стоял у нее перед глазами. В отделе узнала, что пропавший ребенок… нет, тело обнаружено. Она ехала на то самое место, где его нашли, но по дороге они говорили с коллегой не об этом, а о каком-то «провале»!

– Так что не так с этим бункером? – спросила она. – И при чем тут городские слухи?

– Это не просто бункер. Это всегда что-то вроде могилы было, – ответил эксперт. – Разное рассказывали, кто во что горазд. У кого насколько фантазии хватало. Один только факт бесспорный. После войны дело было. Там, в этом бункере, детей нашли мертвых, убитых. Случайно и обнаружили-то – саперы тогда в город приехали, искали мины неразорвавшиеся, снаряды, стали бункер немецкий проверять, а там трупы детские. С тех пор история одна у нас по городу бродит сколько лет уже. Странная довольно история, – эксперт отвернулся. – Знаете, что-то вроде страшной байки… Школьной байки у костра, которыми в лагере друг друга пацаны пугают.

Катя взирала на него молча.

– Они, те двое, – брат и сестра, зимой пропали. Их тоже, как старики наши рассказывают, тогда искали всем городом. Они были нездешние. Вроде тогда цирк в город приехал со столичными артистами на гастроли. Эти детишки – брат с сестрой, были из цирковой семьи. Маленькие совсем оба, клопы… Ну и сгинули в одночасье. Так их тогда зимой и не нашли. А нашли много месяцев спустя осенью где-то, в октябре – саперы на них наткнулись случайно, как я уже говорил. Трупы изуродованные: в общем-то, что от трупов осталось за столько-то времени. А перед этим в мае месяце, когда дети еще в розыске числились, кое-что случилось в самом городе. Есть тут у нас улица Ворошилова, там дом был, потом он сгорел, точнее, сожгли его в головешки… Так вот про него тогда бог знает что болтали… да и сейчас еще вспоминают ту историю.

– Я слышала – было совершено какое-то убийство?

– А, значит, и до вас дошло. Но в общем-то, конечно, все это вздор – и россказни эти, и слухи. Теперь уже мало кто и помнит про все это – сколько лет прошло. Но… если бы мальчика не в лесу нашли, а там, в этой гнилой могиле, в провале, то… Вот порой и удивляешься, какому бреду готовы верить наши не шибко умные и до черта суеверные…

– Вон машины милицейские на обочине, – перебила его Катя. – Мы с вами на месте, наверное, уже?

Синий указатель на шоссе гласил: «Елманова падь». Стрелка-поворот указывала направо на просеку. По обеим сторонам дороги был лес, лес, лес. На шоссе вереницей выстроились машины. Среди деревьев мелькали фигуры в форме. Трещали рации.

– Давайте я вам помогу выгрузиться. – Катя с тяжелым сердцем потянула на себя экспертный чемодан.

Она была здесь лишней, чужой – в этом траурном лесу, на этой скорбной дороге, куда все они – ее двуреченские коллеги приехали исполнять свой тяжкий служебный долг. Но у нее было оправдание перед ними и перед тем, что ждало ее там, в чаще леса, – она явилась сюда не ради любопытства.

Она увидела Шапкина и того самого подполковника в форме – Поливанова, который приезжал в «Дали» накануне. Шапкин, узрев ее, чуть скривился, потом, правда, что-то сказал тихо Поливанову, видимо, объясняя – кто такая. Но и это стало неважно – объяснения, все эти официальные церемонии. Катя ощутила, что здесь все это теряет свой обычный смысл, превращаясь в некие несущественные мелочи. Главным же было совсем другое.