Светлана Тимина - Сафари на избранного

Он мог быть богом в своих мыслях, абсолютным владельцем ее тела и воли, контролером ее желаний и порывов, что там, он мог щелчком пальцев превратить ее в покорного щенка, оставив, словно в насмешку, внешность породистой кошки. Он не сдерживал себя в подобных фантазиях, которые бы никогда не воплотил сознательно. Ее умоляющий взгляд широко распахнутых, напуганных и одновременно жаждущих глаз, таких же зеленых, как и у него, вошел в сознание несмываемым оттиском нового чувства. Ему необходимо было владеть ею до последнего вздоха, подчинять себе – медленно, постепенно, нетравматично, и в то же время стать стеной от любых бедствий, которые могут ее коснуться. Как эти две сущности могли уживаться в нем одном – желание сжимать в объятиях до боли, не отпуская, не теряя стука сердца и взволнованного дыхания ни на миг, вонзаться зубами в ее податливую кожу оттиском окончательного владельца и в то же время накрыть куполом самой крепкой и неуязвимой защиты… Как она раскрывалась ему навстречу, увидев, безоговорочно приняв, потянувшись, как к самому желанному спасению, единственной возможности оставить в прошлом потерянные дни своего кошмара. Она бы очень сильно удивилась, если бы узнала, до каких мельчайших подробностей ему известны детали ее трагического опыта в мире Темы. Он сделал и будет продолжать делать все, чтобы она никогда не узнала о том, как и при каких обстоятельствах он поставил гриф «секретно» в прологе их начавшейся лав стори. Он не мог придавить ее ответственностью исключительно своего выбора, отравить двойственностью стандартов и тем самым поставить крест на сближении.

Когда к человеку с его характером, приверженцу определенных жизненных устоев приходит любовь - он не меняется. Он открывает в себе новые грани, которые, впрочем, были всегда, но спали в глубоком анабиозе, не имея возможности реализоваться. Хочется носить свою девочку на руках, осыпать цветами, обращаться с ней, как с маленькой, ловить эту волну абсолютно счастливого и открытого ребенка, дарить ей взамен весь свой мир без остатка, испытывая ни с чем не сравнимый восторг обладателя, которому отвечают пока еще не осознанной, слегка испуганной, наивной, но такой открытой, а от этого вдвойне сладкой, взаимностью. Ты готов положить к ее ногам весь мир и одновременно оставить ее саму у пьедестала своих ног, где она будет в самой совершенной безопасности. При этом ты до боли, до ментального сжатия внутреннего кулака стараешься сделать так, чтобы никогда ее не коснулось насильственное давление, чтобы она не дай бог не прикоснулась в неосознанном порыве к твоим истинным стремлениям на данном этапе – ты будешь беречь ее ценой своей жизни от любой боли, даже от собственной. Ты никогда не сделаешь с ней того, что она не сможет принять и выдержать. Ее счастье, душевное равновесие и самая нежная улыбка на свете становится твоей основной целью на всю оставшуюся жизнь, и ты заранее, с высшим даром просчитывать все наперед, понимаешь, что сделаешь для этого все, зависящее от тебя… Впрочем, не зависящее тоже!

Он практически никогда не устает, даже после напряженного трудового дня. Сейчас его вечера наполнены новым смыслом и так сильно уязвимы прессингом одиночества в ожидании следующих выходных, когда он вновь будет сжимать ее в объятиях, покрывать поцелуями совершенное гибкое тело, плыть по шелковой глади ее воли своими штормовыми откатами, поднимая так высоко, как никого и никогда прежде, и держать так крепко, что страх высоты растает с первыми лучами утреннего солнца. Четыре дня. Он бы сошел с ума, если бы не установил негласные правила ежедневных свиданий, но как же тяжело было себя сдерживать… Смотреть в ее огромные умоляющие глаза и спокойным тоном непримиримого руководителя пояснять, сейчас в приоритете ее институт и высшее образование и он не намерен отступать от этих правил. А тебе на самом деле больше всего, до безумия, хочется заблокировать дверцы автомобиля и увезти ее, не слушая слабые протесты, чтобы любить до потери памяти и пульса на протяжении суток, опоясывая биополем своего владения, заковывая пока еще в энергетический ошейник своей воли и плавно приближать к тому моменту, когда на ее хрупкой шейке застегнется настоящий. Он уже знает, что этот момент настанет очень скоро, до него один решительный рискованный шаг. Он может поставить их общий мир под угрозу, он может даже ее потерять, но только так ему удастся забрать ее страх и открыть ей себя, настоящую.