Цю Сяолун - Закон триады

– Так сказать, за мзду.

– Если угодно. Вероятно, у нас, как и во всем мире, колеса бюрократии вращаются очень медленно, если не подмазать кого-нибудь из бюрократов. Вот тут на сцену и выходят гуаньси. Вэнь так и не прижилась в деревне, поэтому у нее никаких гуаньси нет.

Кэтрин была поражена откровенностью Чэня. Он и не пытался приукрасить положение дел. Это показалось ей не очень типичным для представителя партийной номенклатуры.

– Да, и еще одно! Одна из соседок Вэнь утверждает, что днем шестого апреля Вэнь искал какой-то незнакомец.

– И как вы думаете, кто это мог быть?

– Нам еще предстоит установить его личность, но он определенно был не местный житель. А с вашей стороны, инспектор Рон, есть какие-нибудь новости?

– Да. Фэн действительно звонил жене пятого апреля. Мы ждем перевода записи их разговора. Как только я его получу, немедленно сообщу вам.

– В нем может находиться ключ к исчезновению Вэнь, – сказал Чэнь, бросив взгляд на наручные часы. – Простите, какие у вас планы на утро?

– Да, собственно… никаких.

– Вы позавтракали?

– Еще нет.

– Вот и прекрасно. Предлагаю хорошенько позавтракать, – сказал Чэнь. – После долгого разговора со следователем Юем я поспешил к вам, и у меня во рту даже маковой росинки не было.

– Можем поесть внизу, в ресторане, – предложила она.

– Нет, нет, и не думайте! Позвольте мне отвести вас в другое место – в настоящий китайский уголок с типично шанхайской атмосферой. Это всего в нескольких минутах ходьбы.

Кэтрин не нашла предлога отказаться от приглашения, зато сообразила, что в непринужденной обстановке будет легче обратиться к нему с просьбой принять участие в расследовании.

– Вы продолжаете меня изумлять, старший инспектор. Полицейский, поэт, переводчик, а теперь еще и гурман! – сказала она. – Хорошо, я только переоденусь.

Она быстро приняла душ, накинула белое летнее платье и расчесала волосы.

Перед выходом в коридор Чэнь протянул ей сотовый телефон:

– Это вам для удобства.

– Ого, «моторола»!

– А знаете, как его у нас называют? «Большой брат», а если телефон принадлежит женщине, то «Большая сестра». Так на современном китайском называются внезапно разбогатевшие люди.

– Интересно, почему?

– В боевиках иногда так называют главу бандитской шайки. Сейчас богачей называют «мистер Биг Бакс» [5]; Большой Брат или Большая Сестра имеют приблизительно тот же смысл. У меня тоже есть сотовый. Так что мы с вами всегда сможем оставаться на связи.

– Значит, мы с вами – Большой Брат и Большая Сестра, которые отправляются на прогулку по Шанхаю, – улыбнулась Кэтрин.

Вдоль улицы Нанкинлу бесконечным потоком двигались автомобили. Пешеходы и велосипедисты протискивались в еле заметные просветы между ними. Водителям то и дело приходилось ударять по тормозам.

– Вся улица Нанкинлу – огромный торговый центр. Городские власти вводят здесь ограничения на автомобильное движение. – Чэнь снова стал гидом. – В ближайшем будущем здесь будет пешеходная зона.

Уже через пять минут они оказались на перекрестке улиц Нанкинлу и Сычуаньлу. На углу Кэтрин увидела белое здание ресторана в европейском стиле. Сквозь высокие, янтарного цвета стекла видны были столики, сплошь занятые молодыми людьми, которые пили кофе.

– Это кафе «Дэда», – объяснил Чэнь. – Здесь варят превосходный кофе, но мы с вами пойдем на уличный рынок позади кафе.

Она взглянула вверх и увидела на углу табличку с названием: «Центральный рынок». Он отмечал вход в узкую и неприглядную улочку. Помимо крохотных магазинчиков с временными стойками и прилавков на тротуаре, заваленных различными товарами, здесь приютились множество закусочных и забегаловок.

– Раньше здесь был рынок, где торговали дешевыми и поношенными вещами, вроде «блошиного рынка» в Соединенных Штатах, – продолжал Чэнь снабжать ее информацией. – Но поскольку сюда приходило очень много народу, стали появляться и заведения, где можно было поесть, очень удобные, недорогие, но весьма специфические.

Закусочные, тележки с едой и маленькие ресторанчики, казалось, насыщали атмосферу ощутимой энергией. Большинство из них выглядели очень дешевыми и бедными, резко контрастирующими с роскошными заведениями вокруг гостиницы «Мир». Уличные торговцы на самодельных грилях-решетках ворочали кусочки баранины, время от времени посыпая их специями. Под шелковой вывеской, на которой крупными китайскими иероглифами значилось «Еда от всех болезней», хозяин лавки всыпал мерной ложечкой старинные лечебные медицинские средства в поставленные в ряд и кипящие на огне глиняные горшочки.