Нельсон Демилль - При реках Вавилонских

– Это произошло бы в том случае, если бы они присутствовали именно здесь, господин министр. Но если бы они смогли послать свой голос оттуда, из Вавилона, то не сомневаюсь, что проголосовали бы за немедленную воздушную атаку.

Это меткое заявление вызвало единственный взрыв смеха в мрачной до этой минуты комнате.

Нашлись такие, кто до сих пор полагал, что Ахмед Риш уже захватил израильтян и очень скоро выдвинет свои требования. Эта оппортунистически настроенная группа настаивала на необходимости подготовиться к переговорам к тому самому моменту, когда будут оглашены условия выкупа.

Встал один из министров, Иона Галили. Он напомнил присутствующим, что во время совещания по Энтеббе два верховных раввина Израиля интерпретировали сборник юридических прецедентов еврейской религиозной традиции как позволение обменять террористов на заложников.

Немедленно подскочил министр юстиции Натан Дан, сам и раввин, и юрист одновременно:

– Я исключаю подобную интерпретацию.

Премьер-министр с силой стукнул ладонью по столу, и стопка бумаги, лежащая перед ним, подпрыгнула.

– Достаточно! Это не Иешива и не кафе в Тель-Авиве! Меня не интересуют ни древние тексты, ни древнееврейский язык, ни толкования! Меня интересует лишь то, что происходит здесь и сейчас! Ласков! Вам слово. В вашем распоряжении ровно две минуты.

Тедди Ласков занял место в конце длинного стола. Он заговорил в общих терминах, приводя классические военные аргументы в пользу немедленных действий, но видел, что его речь не производит никакого впечатления. Ясно было, что недостаток решимости проистекает из боязни организовать воздушный налет на Вавилон и в результате увидеть, что удар нанесен лишь по диким животным, обитающим в пустыне. В нормальных условиях один подобный промах может отправить все правительство и половину кнессета домой, сочинять мемуары. Если правительство поступит решительно и обнаружит «конкорд» с миссией мира на борту пропавшим без вести или – что еще хуже – если окажется, что люди погибли, тогда, по крайней мере, оно сможет оправдаться при помощи каких-то гуманитарных идей. Но если окажется, что ошибается он, Ласков, или не прав фотоаналитик, и там никого и ничего нет…

Ласков все-таки решил рискнуть:

– Я понимаю суть проблемы. Все в порядке. Если я смогу окончательно доказать, что наши люди находятся в Вавилоне, останутся ли у кого-нибудь серьезные возражения против того, чтобы отправиться туда и их вызволить?

Премьер-министр поднялся:

– В этом и состоит суть дела, генерал. Если сможете доказать мне решительно и бесповоротно, что наши люди там, я проголосую за выступление.

Теперь каждый увидел для себя выход. Если последующие события покажут, что следует одобрить рейд, Объединенный Совет сможет оправдать свое бездействие перед гражданами страны вескими доводами об ошибочности и неполноте разведданных. Можно было бы категорично настаивать на том, что о миссии мира в Вавилоне ничего не было известно. И это оказалось бы не просто отговоркой. Это была бы правда.

– И откуда же вы полагаете получить решающие свидетельства, генерал? – поинтересовался премьер-министр. – Вряд ли мы сможем принять еще одно сверхъестественное откровение, если, конечно, нам не позволено будет всем сразу настроиться на необходимую волну.

Ласков не обратил внимания на пролетевший по залу смешок.

– Уполномочен ли я действовать от вашего имени?

– Вы просите слишком многого.

– Только лишь до рассвета.

– Ну за такое короткое время, полагаю, вы не сможете нанести большого вреда. Хорошо. А тем временем воздушная операция будет ждать наготове. Если вы вернетесь сюда к 5.30 утра и предъявите мне неопровержимые доказательства того факта, что «конкорд» действительно сел в Вавилоне, тогда я нажму красную кнопку, и все мы скрестим пальцы и будем надеяться на лучшее. Однако если до того мы получим известия от иракской стороны, что в Вавилоне никого нет, тогда какие бы доказательства вы мне ни предъявили, они не будут приняты во внимание. Во всяком случае, на рассвете мне придется надеяться, что президент Ирака сдержит слово и пошлет отряд в Вавилон. Мне не хотелось бы, чтобы наши силы столкнулись с их силами, поэтому 5.30 – исходное время для начала операции. Справедливо, как вам кажется?

– Мне хотелось бы возглавить боевое подразделение.

Премьер-министр отрицательно покачал головой:

– Что за невероятные амбиции! Вы ведь даже больше не состоите в вооруженных силах. Почему я только что наделил вас такими большими полномочиями? Наверное, просто сошел с ума.