Джошуа Спэньол - Изолятор

– В мире живут и плохие люди. Случаются тяжелые, страшные болезни. Но это вовсе не означает, что весь мир так уж плох. Вполне возможно, что старушка профессорша с нездоровым сердцем действительно умерла от инфаркта. Хочешь мрака? Так представь, как страшно иметь больное сердце и умереть в одиночестве. Вот где истинный мрак. – Брук, видимо, действительно испугалась, потому что даже заерзала на стуле. – А знаешь, что происходит с этими ребятами из ЦРУ? С теми самыми, которые так долго защищают мир от зла, а в итоге перестают замечать все вокруг?

– Нет. Что же с ними происходит?

– Да они попросту сами становятся злодеями.

Я обдумал ее слова и произнес:

– Когда ты смотришь в пропасть…

– Заткнись, ради Бога.

– Думаю, тебе надо поработать над собственным мировоззрением. ЦРУ – плохая метафора. Коммунизм давно уже мертв.

– А я считаю, что тебе необходимо поработать над своим мировоззрением, потому что оно мерзко.

– Очень красноречиво, доктор.

Брук откинулась на спинку стула, внимательно на меня посмотрела и наконец спросила:

– Так что же, ты решил все бросить, сдаться? Пойти в ресторан, заказать суши, а завтра вылететь в Атланту? В таком случае я отвезу тебя в аэропорт.

– Мне еще нужно сдать машину.

Ей это вовсе не показалось смешным. Мне, впрочем, тоже.

– Давай лучше закончим с бумагами. – Я выровнял свою стопку.

Не сомневаюсь, что в этот самый миг в голове Брук промелькнула тысяча мыслей о том, что мне сказать или, может быть, просто встать и уйти. А может, забрать у меня бумаги и просмотреть их самой. Но вместо всех этих драматических действий она просто опустила глаза и снова занялась делом.

Примерно через час я вдруг ощутил, что огонь в голове стихает. В Атланту я полечу на следующий день. Но до этого отправлюсь в полицию и расскажу там все, что знаю. Если они захотят заняться расследованием насилия в госпитале, пусть занимаются. Если же нет… ну, в таком случае кому-то просто очень повезло. Конечно, не той женщине, которая лежит без сознания в палате № 3 в нескольких милях отсюда.

– О! – вдруг воскликнул Брук. – Смотри-ка, в списке санитаров числится некто по фамилии Фальк.

Я продолжал молча читать свои файлы.

– Он уволился в середине прошлого года.

– На свете немало Фальков.

Она застыла над листом. Пока Брук сидела неподвижно, я успел просмотреть три страницы.

– Эй, не тормози! – подзадорил я. – Продолжай читать.

Она не обратила на мои слова ни малейшего внимания.

– До того, как уволиться, он проработал в госпитале четыре года.

– А почему ушел?

– Здесь не говорится.

Она перевернула страницу, потом снова вернулась к началу.

– Ему тридцать два года.

– Хм… почти столько же, сколько и мне. Может быть, мы с ним братья? А Отто Фальк – наш родной отец?

Она продолжала читать, словно не слыша меня, так что оставалось предположить, что сведения ее действительно заинтересовали. Тем более что все остальное выглядело совершенно неинтересным.

– А как его зовут?

– Кинкейд.

– Хорошее имя. Совсем не похоже на Кейси.

Брук не отрывала глаз от страницы. Я же решил, что хоть один из нас все-таки должен двигаться вперед, а потому снова уставился на страницы. Через несколько минут Брук негромко охнула.

– Я так и знала, – взволнованно прошептала она. – Чувствовала, что все это неспроста. Смотри!

Она придвинула мне листок. Данные выглядели точно так же, как и сотни других, которые я успел просмотреть за несколько прошедших часов: фамилия и имя, номер полиса социального страхования, занимаемая должность и так далее.

Я прочитал вслух:

– Кинкейд Фальк. 4566 Фолкворд-Уэй.

– Посмотри еще раз на имя.

– Кинкейд Фальк, – повторил я.

– Полное имя.

Справа значилось: Фальк, Кинкейд Чарлз.

Оторвавшись от страницы, я увидел, что Брук внимательно следит за мной. Она не улыбалась, но не приходилось сомневаться в том, что ей в данную минуту очень интересно.

– Прочитай еще раз.

– Брось. Что здесь такого?

– Читай-читай. Как положено: первое имя, второе, фамилию…

– Кинкейд Чарлз Фальк.

– Еще раз.

– Брук… – Я прочитал вслух еще раз: – Кинкейд Чарлз Фальк.

Движением губ она повторяла каждый звук.

– Это глупо! – возмутился я. – Скажи лучше, что ты заметила?

Она молчала, а потому, чтобы отделаться, я еще раз произнес:

– Кинкейд Чарлз Фальк.

И вдруг меня наконец осенило. Словно свалилось на макушку то самое ньютоново яблоко.