Лука Ди Фульвио - Чучельник

Пока его хоронили, она сбежала.

– Нет, – сказала Клара Айяччио, – не можешь… не можешь… не можешь…

Она приоткрыла рот – не широко, с какой-то странной стыдливостью. Дыхание прервалось на долю секунды. Клара зажмурила глаза, но не погрузилась до конца в черную бездну забвенья, испытав лишь тень наслаждения, чистого и робкого, как в девичестве. И все же горячая волна исторглась из ее чрева и затерялась в жестких черных волосах Айяччио.

Клара поглядела на его руку, сжимающую край лифчика, отцепила ее и вытянула вдоль изможденного тела. Потом неторопливо застегнула жакет. Встала, натянула трусы и чулки, одернула юбку.

– Холодно тебе? – спросила она у больного.

Он слабо помотал головой.

Клара накрыла его одеялом, пижаму надевать не стала. Затем повернулась к стулу, взяла пальто с бархатным воротничком и накинула на плечи. Наклонившись, подняла сумочку, похлопала по ней, стряхивая матовый слой пыли.

Айяччио смотрел, как скрывается под юбкой, распирая швы и молнию, ее мощный зад, как светлеет ткань чулок, вмещая белые сильные ляжки.

«Надо бы сказать тебе спасибо, – подумал он, – но у меня нет слов. Все слова умирают вместе со мной».

Клара подергала дверь и тут же вспомнила, что их заперли в этом дезинфицированном гробу.

– До звонка достанешь? – не оборачиваясь, спросила она.

– Да.

Как долго тянутся минуты, подумала она, точно целая жизнь. Только теперь она поняла, что способна любить и что любовь совсем не такая, как пишут в книгах, она гораздо сильнее и молчаливее. А может, каждому дается та любовь, какую он ищет и какую заслужил. Иной раз и представить себе не можешь, что такая бывает.

Светленькая медсестра, открыв дверь, прочла в глазах Клары страшную боль. Клара скрестила руки на груди, как мертвая; на одной руке нелепо болталась сумочка на жесткой ручке, с застежкой в виде бантика. Женщина с такой силой притиснула к груди руки, будто зажимала кровоточащую рану. Сестра невольно опустила глаза и стала с преувеличенным вниманием разглядывать плитки пола.

Проходя мимо, Клара пробормотала что-то и медленно побрела по коридору.

Айяччио знал, что больше не увидит ее.

– Что она сказала? – спросил он у сестры.

– По-моему, она спросила: «Может, еще как-нибудь?..» Могло так быть?

– Нет, – ответил Айяччио Кларе, чувствуя, с какой жестокостью жизнь покидает его тело.

– Ну, значит, я не расслышала, – пробормотала сестра и закрыла дверь.

Выделенный Амальди патруль на выходе из комиссариата обступила вооруженная толпа в два десятка человек. Амальди на миг застыл в воротах. Шумное сборище вдруг притихло, переключив внимание на вновь прибывшего.

– Если тотчас разойдетесь, обещаю, вам ничего не будет! – заорал Фрезе в мегафон, который вырвал у неповоротливого подчиненного. – Манифестация окончена! Ступайте все по домам!

В этот момент зажглись уличные фонари. Льющийся сверху искусственный свет грубо перекроил лица демонстрантов, подчеркнув морщины и прочие дефекты, которые только что были скрыты милосердными шафрановыми сумерками. В неоновом свете грозно заискрились камни и железяки. Толпа оживилась. Зазвучал хор протестующих возгласов, похожий на рокот реки, прорвавшей плотину.

Амальди был по-прежнему одержим двумя страшными образами, ограничившими все его существование. Девушка, похожая на мешок. Начало. Джудитта. Конец. Через несколько километров, отделяющих его от виллы Каскарино, он узнает, потерял ли Джудитту так же, как давнюю любовь своей юности. Если да, значит, он и себя потерял. Тогда ему незачем жить. Тогда жизнь превратится в один кошмарный сон. Если он все-таки выживет.

Краткая пауза перед прыжком, подумал он. Пора выбираться из трясины.

Приподняв край пиджака Фрезе, он выхватил у него из-за пояса пистолет и шагнул вперед. Амальди вспомнил, что этот пистолет они утром реквизировали у обезумевшего верзилы, и пальнул в воздух. Раз. Другой. Третий.

– По машинам, – приказал он растерявшимся патрульным (несколько человек даже упали наземь, услышав выстрелы).

Рокот моторов, заполнивший узкую улочку, поднимался в мрачное небо. Толпа быстро рассеялась. Фрезе молча уселся рядом с Амальди. На лице его было написано безграничное преклонение перед шефом.

– Сирену, педаль в пол, – бросил Амальди водителю.

Полицейский, сидевший рядом с шофером, обернулся и, разинув рот, уставился на старшего инспектора.

– Смотри вперед и не выступай, – пригрозил ему Фрезе.