Если Линкольн заметит светящийся огонек – а он такой любопытный, – пошевелится ли он? А если к нему подползет какой-то жук и он отпрянет? Или он вообразит, что услышал ее голос? Она слабеет, ее одолевает страх, и она ускоряет шаг. Она вспоминает о мусорном баке, прочном и надежном. Вспоминает, каким удобным ребенком был ее сын: хорошо ел, быстро засыпал. Однако время от времени он начинал без умолку плакать, и она не могла успокоить его. Она вспоминает, как на нее накатывало дикое раздражение и она на миг воображала: что, если я закрою его в кладовке и оставлю там? Что, если мать того младенца испытывала это в тысячу раз острее – ужас, изнеможение и злость – и в минуту слабости оставила ребенка и убежала? Разве Джоан не в состоянии это понять?
Нет. Не в состоянии.
Но что, если тогда бандиты подошли к ней близко, как и сейчас? Что, если та, другая мать спрятала ребенка и попыталась увести убийц от него? Что, если так? Джоан представляет себе бегущую женщину с пустыми руками и развевающимися волосами.
Она была несправедлива к той женщине.
Под ногами на земле что-то мягкое. Листья, труха и сосновые иглы, но потом она наступает ногой в сандалии на что-то другое, что-то такое, от чего у нее перехватывает дыхание. Что-то мягкое и материальное – безошибочное ощущение плоти и мышц. Она отскакивает назад, но потом догадывается: что бы это ни было, оно слишком мало для человека. Вглядываясь в землю, она видит в полумраке треугольник крыла и круглую головку.
Птица. Мертвая птица.
Как-то они взяли в библиотеке книгу о древних греках и их спорте. Линкольн рассказал ей, что в те времена в хоккей играли мертвой птицей, и, когда команда забивала гол, птица оживала и улетала.
Линкольн. Она заставляет себя двигаться дальше.
Она слышит китайские колокольчики.
Однажды, когда дядя вез ее на машине за город, она обнаружила, что поворотник выпевает мелодию, в точности подходящую к скороговорке, которую она только что выучила, – ехал Грека через реку, ехал Грека через реку , и было настолько ясно, что поворотник выпевает именно эти слова. И вот теперь китайские колокольчики вызванивают имя Линкольна, как и шуршащие у нее под ногами листья, – Лин-кольн, Лин-кольн, Лин-кольн .
У нее получилось. Теперь бандиты далеко от Линкольна. Однако она не подумала вот о чем: как она сможет избавиться от них? Нельзя приводить их обратно к Линкольну. И она даже не уверена, что они по-прежнему преследуют ее. По сути дела, она их больше не слышит, возможно, из-за шума собственных шагов и тяжелого дыхания. Она останавливается.
Ничего. Ничего, кроме шелеста листьев и звона китайских колокольчиков.
Она останавливается ненадолго. Возможно, мужчины отстали, а возможно, по-прежнему выслеживают ее. Как бы то ни было, она уже слишком долго вдали от сына. Ей надо пробираться к нему. Если она заметит следы их присутствия, то может изменить маршрут.
Трудно строить планы, пробираясь между деревьями и сквозь заросли ежевики. Трудно ориентироваться. Какую тропинку выбрать? Все деревья одинаковые. Но вот, касаясь плечом чешуйчатой коры огромной сосны, она слышит журчание ручья. Она заблудилась и не знает, какая тропа ведет к внешнему забору, а какая назад, к Линкольну, но уверена, что ручей направит ее в нужную сторону. Шум воды поможет замаскировать ее шаги, а увидев того висящего паука, она поймет, что сын где-то рядом.
В этой части леса темнота более полная. Джоан больше не различает землю и замедляет шаг, потому что боится подвернуть ногу.
До нее доходит, что она не чувствует руку от плеча до кисти. Может быть, это должно ее беспокоить, но в данный момент это настоящее благословение. Она все так же следует за шумом воды, и в темноте едва не попадает ногой в ручей. Скользя по листьям, она скашивает глаза на воду – углубление в лесной почве. Будь у нее обе ноги в порядке, она легко могла бы перепрыгнуть через этот ручей.
Хотя ручей узкий, у него крутой берег в несколько футов высотой. К тому же она не знает, какая у него глубина. Это мерцающая чернота. Ей показалось, она видит маленький мостик чуть дальше ниже или выше по течению. Она не представляет, кому мог бы здесь понадобиться мостик, но это путь к Линкольну. И опять же, надо ли ей перебираться через ручей? Линкольн на этом берегу ручья или на противоположном? Злясь на себя, она трет лоб, ведь ей нужно сосредоточиться, проявить смекалку…
Она вновь слышит в лесу шаги, хотя была уверена, что они потеряли ее след. Она слышит, как они подходят, и вновь вспоминает отца, вспоминает, как он огромными ручищами откручивал голубям головы.
Читать дальше