Джин Филлипс - Жестокое царство

Она вновь начинает:

– С нами все в порядке, но…

Не дослушав, муж прерывает ее слишком громким голосом.

– Что происходит? – спрашивает он. – С тобой кто-нибудь есть? Ты видела полицейских? С Линкольном все хорошо? Что значит, вы «в безопасности»? Они могут добраться до вас? Господи, как жаль, что я не с вами, милая!.. Мне так жаль…

Она не перебивает его. Она понимает его потребность слышать ее голос. Она думала, у нее есть та же потребность, но его голос не дает ей ощущения, что он рядом. Она чувствует, что он далеко, или нет, она чувствует, что она далеко. Словно какая-то ее часть летит к нему, прочь из зоопарка, в знакомую жизнь, а она не хочет никуда улетать. Не может. Она должна быть здесь. Она не может сейчас утешить мужа.

– Мы в порядке, – шепчет она, как и раньше, имитируя тон исполнительного директора. Как будто эти люди когда-нибудь говорят шепотом. – Мы прячемся.

– Что ты видела?

– Я люблю тебя. И мы в порядке, но я не могу говорить. Я должна быть начеку. Я видела того мужика издали. Там… – она смотрит на макушку Линкольна, – там у входа была стрельба, и после этого мы проходили мимо. Потом мы побежали и спрятались. Это все, что я знаю. Правда, не звони больше. Я позвоню, когда мы будем в безопасности.

– Я наберу девять-один-один и скажу полицейским, что вы в вольере дикобраза, – задыхаясь, говорит он. Такой голос бывает у него, когда он, поднимаясь по крутому холму к своему офису, звонит ей, чтобы спеть одну из своих песен – он всегда поет, – но он знает, что она рассмеется и повесит трубку. – Я люблю вас. Передай ему. Берегите себя.

Она отключает телефон и поворачивается к Линкольну. Он беспокойно ерзает у нее на коленях, дрыгает ногами и бьет теннисками о землю. Она просовывает руки ему под мышки, помогая повернуться и встать на ноги. Он встает, и она продолжает держать его за пояс.

– Это был папа, – шепчет она.

Линкольн прислоняется спиной к валуну:

– Знаю.

– Говори шепотом, – произносит она. – Он просит передать, что любит тебя.

– Знаю, что любит.

– Чуть потише, – умоляет она.

– Ладно, – шепчет он в ответ.

Он снова начинает дрыгать коленками. Ноги стоят на месте, но все тело дергается. Получается странный танец, будто пляшет марионетка.

Небо розовеет, над вершинами деревьев пролегают длинные фиолетовые полосы.

– Ты действительно очень большой, – говорит она.

– За нами гонится сейчас плохой дядя? – спрашивает он.

– Не знаю, – отвечает она. – Но если и гонится, то здесь он нас не найдет.

Продолжая подергивать руками и ногами, Линкольн вертит головой по сторонам, изучая новый ландшафт. Как всегда, он любопытен и в то же время осторожен. Она наблюдает за ним. Стоя на одном месте, он повсюду шарит взглядом.

Любопытство пересиливает. Он делает шаг в сторону кирпичной стены здания, указывая на что-то.

– Там миска для воды, – говорит он. – Как миска Мадлза.

– Ага, – соглашается она.

Она снова оглядывает траву вокруг них и, кроме потрескавшейся пластмассовой миски, которую он заметил, видит другие странные мелочи, разбросанные поблизости. Справа от них авторучка, а ближе к ограде – блестящий обруч для волос. Ей кажется, что около забора виднеется белый носок.

– Дикобразы пользуются мисками для воды? – спрашивает он.

– Думаю, да.

– Они пьют воду?

Она представляет себе, что зажимает ему рот рукой, крепко держит его, приказывая замолчать. Она отчаянно этого хочет, но не может вообразить сценарий, в котором это возможно. Если она сильно напугает его и он перестанет болтать, то, вероятно, разревется.

– Ш-ш-ш, – вновь шикает она. – Говори потише. Все пьют воду.

– Все? – шепчет он.

– Все, – повторяет она.

– Значит, дикобраз пил из этой миски? – говорит он, подходя к Джоан ближе и прижимаясь к ее правому боку. – И он сидел у этого камня, как мы сейчас? Ты думаешь, это был мальчик? Или девочка?

Она не замечает в нем признаков испуга. Его голубые глаза широко распахнуты, но они всегда широко распахнуты. Он удобно привалился к ней и, пожалуй, немного взволнован тем, что находится в доме дикобраза. Разумеется, у него нет представления о том, что именно по-настоящему ужасно. Он боится маскотов, Чаки Чиза и коров ресторана «Чик-фил-Эй». На прошлой неделе они наткнулись на один из фильмов про Бэтмена, который показывали по телевизору, где играет Хит Леджер – весьма волнующий, – и Линкольн сказал, что в старой версии 1960-х Джокер страшнее (сын большой знаток Бэтмена).