Чарльз Маклин - Домой до темноты

Страж нырнул под вагонную сцепку — глянуть, что там, с другой стороны состава. В тридцати — сорока ярдах справа виднелся конец платформы, а прямо на темных запасных путях стоял товарняк.

Из спального вагона донесся шум, низкий мужской голос по-немецки выкрикивал команды — наверное, обнаружили трупы. Значит, скоро пустят по следу собак. Пока он прикидывал шансы незаметно пробраться на запасные пути, сирены и мигалки возвестили о прибытии подкрепления.

Страж посмотрел на часы. Из поезда он связался с таксопарком «Вили-путешественник», который нашел в интернете, и заказал машину. Через пятнадцать минут она будет ждать его на Клостерштрассе. Если не подведет лодыжка, можно успеть.

В глаза ударил слепящий луч прожектора. Возникла мысль о полицейской облаве, но это был поезд, приближавшийся с южной стороны вокзала.

Страж выбрался из-под вагона. Боль в ноге стала сильнее — адреналиновая поддержка закончилась. Доверив чутью определить путь, по которому шел поезд, а также рассчитать его скорость и удаление, Страж выскочил из тени состава.

Кто-то закричал, когда он метнулся в буфер теплого воздуха перед локомотивом, ощутив дрожь сияющего рельса и накатывающую волну чудовищного грохота.

Упав в объятья ночи и раз-другой перевернувшись, он понял, что может поздравить себя с благополучным прибытием, ибо лежит на спине и смотрит в бездонное иссиня-черное небо. Длинный товарняк еще грохотал, позволяя найти убежище. В темноте сияли отвратительно пухлые мордашки редких звезд, наблюдавших, как Страж тяжело встает и хромает к пустынной платформе.

Оставалось найти спокойное местечко и разобраться с ноутбуком почившей Сам. Завладев компьютером, он обрубил все концы. Эд Листер торчит в Париже. Страж покачал головой, усмехнувшись наглости этого парня:… всю жизнь я ждал тебя. Что-то знакомое. Уж он присмотрит, чтобы на сей раз Приблуда не вышел сухим из воды.

Имя и адрес нью-йоркской девицы уже известны.

Номер ее мобильного я помнил наизусть. Лишь недавно он стал забываться, но я не могу заставить себя выкинуть его из быстрого набора или адресных книжек. Где-то я прочел, что цепляться за пустые напоминания вредно, но мне приятно видеть ее имя, когда я вывожу на экран компьютера список своих контактов.

Мне так легче — вроде не даешь свече погаснуть.

Все утро я думал о Софи. Не только потому, что ее имя непременно всплыло бы в разговоре с полицией. В голову лезли всякие мелочи — например, такое воспоминание: маленькая Софи бросает камушками в окно, чтобы привлечь мое внимание (хотя я не уверен, было ли так на самом деле).

Иногда я «чувствую» ее, как раненый чувствует ампутированную конечность, но сегодня было по-другому: казалось, в трудную минуту она хочет быть рядом.

— Так, говорите, ее душили?

И сразу второй вопрос:

— Как вы узнали?

— Никак… Я слышал по телефону. Она задыхалась.

— Давайте уточним: она задыхалась, потом стихла. Не помните, в котором часу это было?

Я отхлебнул кофе. Рука слегка дрожала, чашка звякнула о блюдце.

— В десять пятнадцать. Знаю, потому что считал минуты до прибытия поезда на станцию.

Их было трое: старший инспектор Эдит Каупер, Андреа Морелли и детектив-констебль из Национального подразделения по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий Дэниел Инс. Мы расположились в конференц-зале моего офиса на Тайт-стрит. Троица сидела по одну сторону переговорного стола из красного дерева, я по другую. Это было похоже на трибунал.

— Прошу вас, инспектор.

Каупер повернулась к помятому небритому Морелли, у которого от недосыпа слипались глаза; о напряжении последних тридцати шести часов говорил его необычно подавленный вид. Утром он прилетел из Линца.

— Обеих женщин задушили. — Морелли прокашлялся и стал читать по бумажке: —… имеются значительные двусторонние повреждения гортани, явные следы асфиксии в легких и сердце. Царапины на шее скорее всего оставила сама жертва, пытаясь разжать руки душителя. Результаты вскрытия тела Линды Джек, занимавшей верхнюю полку в купе двадцать один/двадцать два, и тела Саманты Меткаф почти идентичны. В обоих случаях никаких признаков сексуального насилия.

Я заерзал. Судя по недвусмысленному тексту на экране, Сам изнасиловали. Хотелось, чтобы Морелли уточнил, но момент был неподходящий. Мы с ним переглянулись, и он продолжил:

— Согласно заключению судебного патологоанатома, смерть Меткаф наступила в отрезке десять — десять двадцать.