Дмитрий Грунюшкин - Под откос

Он понурил голову, и изменившимся голосом выдохнул:

– Да… Мы оба знаем… Не нужно было мне… Прости…

Вот сейчас нужно бы уйти, но Леха опять смалодушничал. Это было бы как-то… картинно, что ли, словно и впрямь из телесериала. И еще… Безнадежная надежда, даже не свеча под ливнем, а никому не видный уголек в насквозь промокшем фитиле этой свечи… Еще секунду рядом с ней… Уйти не так, не отрубив концы…

– Ты не правильно понял, – покачала головой Ольга. – Все не так.

– Да, все не так, – эхом отозвался Никифоров. – Все совершенно не так. Все не правильно.

Она посмотрела в его опустошенные глаза, и качнулась вперед. Но в этот момент дверь в тамбур распахнулась, и Ольга отшатнулась обратно, так и не сделав этот шаг.

– Здрасте, Ольга Николаевна, – сердито заявил лобастый мальчишка лет десяти, коротко стриженый, и с некрасивыми большими очками в роговой оправе на веснушчатом носу. Он исподлобья рассматривал Никифорова, потирая дужку очков, когда-то сломанную, а теперь замотанную простой синей изолентой.

– Здравствуй, Максим, – даже обрадовалась Ольга. – Как дела в нашей группе?

– Нормально дела, – пожал плечами пацан, не сводя взгляда с Алексея. – Светлана Игоревна вас давно ждет, ругается.

– Вот я и вернулась, – Ольга почему-то говорила извиняющимся тоном, даже немного заискивала перед мальчишкой. – Ты не задерживайся, спать уже пора.

Она замешкалась, боясь посмотреть на Никифорова.

– Ну, я пойду, меня ждут. Завтра увидимся.

– Спокойной ночи, – неловко попрощался Леха. – До завтра.

Ольга кивнула головой, и исчезла за тяжелой дверью, так и не посмотрев в его глаза.

– Как тебя звать? – вздохнул Леха, доставая сигареты.

– Вы же слышали, – совсем по-взрослому усмехнулся мальчишка. – Максим.

– А меня – Алексей, – представился Леха.

– Очень приятно, – хмыкнул Максим. – А вы зачем сюда пришли?

Леха удивленно посмотрел на него, пожал плечами.

– Ольгу…Николаевну проводил. А ты чего в тамбуре делаешь? Покурить вышел?

– Я не курю, – не поддержал шутку мальчишка. – Это вредно.

– Она твоя учительница?

– Ага, – в голосе мальчишки послышался вызов.

Никифоров понимающе похлопал его по плечу, при этом Максим демонстративно отстранился.

– Похоже, парень, мы с тобой оба в пролете, – вздохнул Алексей.

– Да? – недоверчиво покосился Максим.

– Абсолютно. Во всяком случае – я точно.

– Бывает, – с облегчением успокоился мальчишка. – Она красивая.

Алексей с трудом удержался от смеха, не желая обидеть этого не по годам серьезного мужичка, и присел на корточки, опершись спиной об стенку.

– Кто тебе очки-то сломал?

– А! – пацан пренебрежительно махнул рукой, присаживаясь рядом. – Постоянно ломаются. Если вы думаете, что ко мне кто-то пристает, то зря. Просто я неуклюжий. Постоянно то сяду на них, то еще что. Поэтому и хожу в таких. Мне папа несколько раз покупал дорогие. Но они у меня не держатся. Или сломаю, или потеряю.

– А кто твой отец?

– Папа, – подчеркнул это слово Максим, – большой человек. Так мама говорит. Он раньше бизнесом занимался. А теперь во властных структурах.

Мальчишка явно повторил чьи-то чужие слова, но сделал это со снисходительной усмешкой.

– Я уже бывал в Москве, – продолжил Максим. – Но с классом же интереснее.

«И с Ольгой Николаевной», – добавил про себя Алексей. Встреча с этим пареньком странным образом подняла ему настроение. Вроде бы, и ситуация – нарочно не придумаешь. Сидят два несчастных влюбленных, можно сказать – соперники. Одному десять, другому под сорок. Обхохочешься…

«Полупроводник» Витя Соколов ненавидел свое имя. Он просто не знал, как ему представляться, если вдруг случалась такая нужда. «Витя» звучало по-детски, как в яслях или первом классе. А «Виктор» – напыщенно и глупо. Какой он к черту Виктор? Виктор – это победитель. С его ста шестьюдесятью пятью сантиметрами роста, да еще худобой и выражением лица школьника не самого старшего класса на «победителя» он явно не тянул, и имя шло в полный диссонанс с его внешностью. К тому же он имел мерзкую привычку чуть что краснеть от кончиков ушей до мизинца на ноге в течение полусекунды. Его знакомый тезка, разбитной парняга, представлялся как Витек, хлопая по ладони собеседника. Но Соколову это не подходило. Он то был совсем не рубахой-парнем. И в его устах имя «Витек» звучало как недо-Витя. То есть, еще хуже. Всю жизнь он завидовал Олегам, Сергеям, Игорям и Антонам, у которых не было такой проблемы.