Дмитрий Грунюшкин - Под откос

«Партизаны» сгрудились в передней части ресторана, напряженно ожидая развязки. В противоположном конце вагона Бек пришел в себя. На нем лежало мертвое тело. Он медленно сдвинул его в сторону, освобождая руки. Оружия не было. Бек нащупал в кармане разгрузки гранату, и довольно осклабился.

– Дистанция тысяча сто… Дистанция тысяча…

Снайпер, не отрываясь от прицела, перенес руку на маховички настройки оптики, сделал несколько щелчков на слух. Он принял решение. Стрелять надо с трехсот метров. Как раз на этом расстоянии от их лежки пути описывали дугу, то есть в секторе стрельбы объект будет секунд десять-пятнадцать. А больше и не надо.

– Оружие на пол и отойдите от меня подальше! – Руслан больше не бился в истерике, а давал распоряжения.

Спецназ безмолвствовал.

– Вы меня не слышите что ли? Терминаторы хреновы! Если вы попытаетесь меня взять – я ее застрелю. И тогда мой человек отпустит кнопку. Что тут неясного?

– Мужики, опустите оружие, – хрипло попросил Алексей.

– Сдурел? – не глядя, сказал Быстров. – Фильмов насмотрелся? Мы не убираем оружие. Договариваться надо по другому.

– А я и не прошу положить его на пол. Просто опустите, и отойдите на пару метров назад.

Быстров с сомнением посмотрел на Алексея, не тронулся ли тот часом головой. Леха сделал шаг вперед, и положил свой автомат. Быстров посмотрел на его спину, подумал несколько секунд.

– Ты уверен?

– Уверен, – внезапно севшим голосом подтвердил Леха.

Быстров махнул рукой. Спецназовцы попятились назад, не выпуская бандита из прицелов.

– Ты тоже отойди! – потребовал Дикаев.

Никифоров кивнул, сдал назад, одновременно подняв руки вперед ладонями, положил их за голову, и чуть дернул себя за воротник джемпера. Теперь он не закрывал рукоять «Стечкина», заткнутого за пояс на спине.

– Выстрел на триста, – сообщил снайпер.

– Понял – выстрел на триста, – подтвердил напарник. – Параметры без изменений. Дистанция восемьсот.

Марка прицела легла на затылок человека в нужном купе. Светловолосый боевик сидел неподвижно. Что-то в его облике насторожило снайпера. Он не привык разглядывать цели. Ему требовалось только обнаружить цель и уничтожить ее. Условия и команду дает командир. Но сейчас что-то было не так.

Черт! На боевике серая форменная рубашка железнодорожника! Откуда?

Он молниеносно прокрутил в голове все условия. Вагон СВ, седьмое купе. Девять купе в вагоне. Третье окно слева. Да почему третье?! А туалет?!!! Четвертое окно!

Снайпер чуть двинул винтовку вправо на безупречно смазанном шарнире треноги. И все встало на свои места. Вот он – объект! Стоит в дверях купе, держит в руке пульт управления фугасом.

Снайпер облегченно поместил марку прицела туда, куда ей полагается на настоящую цель, а не на случайного человека. О своей ошибке он решил промолчать. Не стоит портить репутацию лучшего снайпера группы.

– Дистанция семьсот…

– Не стрелять! – выкрикнул Быстров, когда дверь соседнего купе отъехала в сторону, и на пороге появился молоденький парнишка.

Сначала он принял его за еще одного заложника, но через секунду изменил свое мнение. Парень жег их испепеляющим взглядом, воинственно топорща тонкие усики над почти детской губой. А самое главное – в его руке был пульт, примотанный к кисти тряпкой, а за спиной, в чемодане, поблескивало отполированным металлом и посверкивало лампочками устройство, которое они искали. Быстров намеренно не называл его бомбой. Бомба это или нет – можно решить только после осмотра. А пока – устройство.

– Что ты делаешь, Тагир? – ласково позвал Дикаев, медленно перемещаясь вдоль стенки вагона, не забывая тщательно прикрываться заложницей.

– Все хорошо, Руслан, – солидно кивнул мальчишка. – Мы не смогли победить. Но мы и не проиграем.

– Что ты имеешь в виду? Почему ты тут? Где Мурат?

– Мурат умер, – отмахнулся Тагир. – Он оказался не мужчиной. Трус. Он побоялся стать шахидом.

Ольга смотрела своими глазищами в самое сердце Алексея. Он с трудом отвел от нее взгляд и даже едва заметно встряхнул головой, чтобы сбросить гипнотическое наваждение. В глазах Ольги не было страха. В них плыло, дышало, текло безграничное доверие. Она тоже знала – когда он рядом, с ней ничего не могло случиться.

– Не нужно этого делать, сынок, – отечески сказал Руслан. – Правда – не нужно.

Тагир непонимающе посмотрел на него, а потом скривился в разочарованном презрении. Он разглядывал Руслана, будто впервые его видел.