Дмитрий Сафонов - Метро

Но толстяк сказал совсем другое.

– Я так боюсь… Так боюсь… Но… Я вам верю. Хочу, чтобы вы об этом знали.

– Хорошо… – обронил Гарин и уже хотел двинуться дальше, но толстяк остановил его.

– И еще… Знаете, стыдно признаться… И поймите меня правильно… Это ничего не меняет. Я говорю это просто так. Сам не знаю зачем… Видите ли…

Толстяк шумно вдохнул и выдохнул. Наконец он решился:

– Вода прибывает… А я… Не умею плавать…

Денис стоял, уперевшись обеими руками в стену. Каждый раз, когда его кто-нибудь толкал, он напрягал все мышцы, стараясь смягчить удар, принять его на себя, чтобы Алисе досталось как можно меньше.

Она цепко держалась за отвороты его красивой дорогой куртки и что-то шептала. Что – он так и не мог разобрать.

Крики, плач, звон стекла и топот ног постепенно стихали.

Денис обернулся и был поражен, как быстро опустел вагон.

Все, кто мог самостоятельно передвигаться, крушили окна и прыгали в тоннель. В вагоне остались беспорядочно лежащие тела, предметы одежды, сумки… В дальнем конце Денис разглядел даже сложенную детскую коляску.

Он отодвинулся от Алисы, и девушка наконец-то вздохнула свободно.

– Пойдем? – спросила она.

Денис покачал головой.

– В 1991 году в тоннеле от Мекки до Медины почти полторы тысячи паломников были затоптаны бегущей в панике толпой…

Алиса слабо улыбнулась. Улыбка вышла кривой и совсем не веселой.

– Вот как?

Истомин кивнул и продолжал:

– 28 октября 1995 года около трехсот человек погибли во время пожара в бакинском метро. Сгорели и задохнулись…

– В Баку? – сказала Алиса. – Откуда ты все это знаешь?

– Гены… – ответил Денис. – Или ты забыла, кто мой фазер? Для журналиста чем хуже новости, тем лучше.

– Ну ладно… – Алиса сделала несколько неверных, спотыкающихся шагов и тяжело опустилась на сиденье. – Тогда… Скажи еще что-нибудь… ободряющее.

Она сидела, прижав дерматиновую папку с «ватманами» к груди, и печально смотрела на лежавшие вповалку тела.

Денис выглянул из разбитого окна двери. В тоннеле теснились люди – бескрайнее море людских голов. Они жались к стене, огибали вагоны и двигались вперед.

«Точнее, теперь уже назад», – подумал Денис.

– Ну, что еще приходит на ум… – сказал он. – Вот, например, как тебе понравится это? В 1944 году свыше пятисот пассажиров и поездная бригада задохнулись в железнодорожном тоннеле близ Салерно, Италия.

– Все время тоннели, – тихо сказала Алиса. В голосе ее звучала обреченность. – И все задыхаются…

– Ага! – Денис пробрался на другую сторону вагона, выглянул в противоположное окно, но и там всюду были люди.

«Когда же это кончится? Когда мы сможем выбраться отсюда?»

– Денис! Пойдем! – сказала Алиса. Казалось, еще немного и она расплачется.

– Нет, – отрезал Истомин. – Едва мы спрыгнем, как нас затопчут. Пусть толпа схлынет.

– Но мы… задохнемся здесь.

Алиса подняла на него глаза, и Денис увидел, что его предположения подтвердились – она плакала.

– Ну не ты, так я, – добавила она уже тише. Теперь ее голос звучал как-то сипло, и именно этого Денис боялся больше всего.

Нехорошее тоскливое ожидание стянуло кожу на его спине и затылке. «Наверное, и волосы на голове встали дыбом».

– Тебе плохо? – спросил он.

Денис уже сам видел, что Алисе становится плохо. Все хуже и хуже с каждой секундой.

Она часто дышала, как лохматая собака в летнюю жару. Губы, кончик носа и щеки медленно заливала пугающая синева.

Денис отскочил от окна и бросился к Алисе.

– Где ингалятор?

Она ничего не ответила, только помотала головой.

– Где твоя сумка?

Алиса раскинула руки, уперлась в край сиденья и нагнулась, судорожно хватая ртом воздух. Она пожала плечами и закрыла глаза.

Мысль о сумке почему-то сразу не пришла Денису в голову. Он поднял то, что хорошо видел – папку с «ватманами», а о сумке забыл.

Причем, что самое странное, он все время помнил об ингаляторе. Он знал, что приступ у Алисы мог начаться внезапно. Но, видимо, в потрясенном сознании произошел какой-то сбой, и Денис думал об ингаляторе и о сумке, как о совершенно разных вещах, никак не связанных между собой. А ведь они были связаны самой простой и очевидной связью: ингалятор лежал в сумке, где же ему еще быть?

– Потерпи, я сейчас… – Денис сжал ее худые колени. – Я сейчас.

Он бросился искать сумку, но нигде не видел знакомую потрепанную светло-коричневую кожу.

Денис хватал все, что попадалось под руку – чьи-то портфели, авоськи, сумочки и дипломаты. Он вытряхивал из них все на пол, быстрым взглядом окидывал содержимое и искал дальше. «Ну где же она?» Сумка могла быть где угодно. Ее могли затолкать в самый дальний угол, и тогда…