Сергей Сергеев - Миллионер

– Ну и займись. Начал, так доломай его. От встречи с тобой Крюков уклониться не может. Карты все равно открыты.

– А мы не поспешили карты открывать? – засомневался Веров.

– Нет, в самый раз! У нас есть еще один мощный козырь для Крюкова, и ты его предъявишь.

Екатерина развернула лихорадочную деятельность – ежедневно консультировалась с Виктором по адвокатским делам, просила Гудкова и других друзей выяснить и предпринять все, что можно, для спасения мужа, встречалась с нужными и ненужными людьми, посещала Максимова и носила ему передачи.

В ней словно пробудился ген целых поколений русских женщин, стоявших в бесконечных очередях у тюрем и пересылок, терпевших издевательства и лишения ради любимого человека.

«От сумы и от тюрьмы не зарекайся» – эта истина, еще вчера воспринимавшаяся как бравада и красивая фраза, оказалась на удивление реальной.

В жизни Екатерины появился новый смысл, отбросивший как ненужный хлам все сомнения и переживания.

Она познакомила Гудкова с адвокатом Максимова Виктором, и Гудков даже затеял независимое журналистское расследование и подпитывал Виктора интересными фактами. Тот, в свою очередь, достал документы, которые косвенно подтверждали, что Максимов не участвовал в хищениях средств «Интер-Полюса».

Однако прямых и достаточно веских доказательств найти не удавалось.

Гудков мрачнел на глазах, разговаривал отрывисто, в телеграфном стиле, и все чаще отказывался отвечать на вопросы Екатерины.

Катя опять не спала ночами, пытаясь понять, не упустила ли она какую-то возможность, мысль, важную деталь, чтобы выручить Максимова.

Завтракать не хотелось. Она выпила чашку крепкого кофе и собиралась набрать номер Гудкова, но он позвонил первым.

– Есть срочное дело. Заскочу за тобой через час, будь дома, – предупредил Гудков, не вдаваясь в детали.

Подъехав через Плотников переулок, Гудков притормозил в тридцати метрах от подъезда Максимовых и попросил Катю выйти на улицу.

Уже в машине, вырулив на Гоголевский бульвар и выскочив на набережную, он прервал молчание.

– Дронова убили, – сообщил Гудков.

– Где? – изумилась Екатерина.

– Не поверишь! Он нелегально пересек границу, а затем по документам на чужое имя вылетел из Швеции в Южную Америку. Сделал три пересадки и добрался до Перу. У него в этой экзотической стране были какие-то знакомые предприниматели, которые занимаются производством рыбной муки для российских птицефабрик. Но и там нашли и пришили! То ли знакомые проговорились, то ли наследил он, пока через границы перебирался.

– Кому он понадобился? Зачем было убивать-то? – с тихим стоном спросила Екатерина.

– Убирают свидетелей. Я советовался с Виктором. Сопоставили наши данные. В общем, получается, что Дронов заложил своего бывшего патрона Крюкова. Правда, мы до сих пор не можем понять, сделал он это по собственной инициативе или под давлением. Скорее всего его заставили. А может, и оба фактора повлияли. Так часто в жизни бывает. И Крюкову хотел отомстить – типа, чего ты на меня все свалил, и со стороны давили.

– Но за это не убивают!

– Тот, кто заставил Дронова, ну очень не хотел, чтобы это вскрылось. Думаю, что главный кукловод аферы и заказчик убийства Дронова – одно лицо. Дронов представлял угрозу разоблачения. Его бы по-любому устранили, но позже.

– Для Саши это плохо?

– Да уж ничего хорошего! Чем меньше свидетелей, тем труднее будет доказать, что он непричастен к хищениям.

Гудков мог бы добавить, что, судя по убийству Дронова, в этой истории замешаны беспощадные «упыри» с большими возможностями, а следовательно, жизнь Максимова в опасности.

Но вовремя спохватился: «Зачем ее пугать? Она и так стала похожа на тень».

– Куда мы едем? – спросила Екатерина.

– На встречу с важным свидетелем. Он поможет нам изменить всю ситуацию.

– Интересно. Я его знаю?

– Не думаю. Увидишь и познакомишься.

– Знаешь, я только и думаю, как помочь Сашке. – Екатерина устало провела ладонью по лбу, словно пытаясь избавиться от мучительной боли. – Поражаюсь, как все быстро меняется. У меня одна подружка тяжело болела. Рассказывала, что считала за счастье, когда не болит. А потом выздоровела, и появились совершенно другие, мелкие заботы. Не болит – вроде так и должно быть. А у меня все поменялось. Вчера переживала, изменил мне Сашка или нет. Какая ерунда! Сейчас мне все равно, лишь был бы жив и свободен.