Дмитрий Суслин - Волчонок Ваня

В старом холодном вагоне электрички было сыро и грязно. Люди нанесли в него вместе со снегом воду и грязь. Состав шел очень медленно и останавливался почти у каждого столба. Туда сюда сновали люди, нагруженные узлами, сумками и корзинами. В основном это были все простые люди с хмурыми и равнодушными лицами, но иногда попадались и с претензией на интеллигенцию, эти были разные, или задиристые и горластые, кричащие о своих правах, или наоборот тихие и неприметные. В общем, все было, как обычно бывает в пригородных электричках. Никто не обращал внимания на молодого человека, сидящего у окна и мальчика, спавшего у него на плече. Молодой человек тоже дремал, изредка он открывал глаза и с тревогой оглядывался вокруг себя. Они очень отличались от окружающих их людей, эти двое. Одежда на них была явно не по сезону. Все уже обрядились в теплые куртки, а некоторые были даже в зимних шапках, а они были одеты так, словно вышли неделю назад, когда в небе светило еще по-летнему теплое солнце. Но вчера ударили первые морозы, и выпал первый снег, который еще не стаял. И никто в вагоне не обращал внимания на то, как были одеты молодой человек и мальчик. Никого это не интересовало. Все были заняты исключительно собственными проблемами. Каждый сам за себя. Так всегда бывает во времена великих перемен.

Электричка, наконец, подкатила с шипением старинного паровоза к конечной станции. Пассажиры, за минуту до этого уже всполошившиеся, стали толпиться и толкаться у выхода. Послышались возмущенные крики, недовольные возгласы. Почему-то люди всегда торопятся как можно скорее покинуть тот транспорт, на который они еще совсем недавно так сильно стремились.

Только двое не торопились к выходу. Мальчик все еще спал на плече молодого человека, а тот как бы и не собирался его будить. Он внимательно следил за выходящими людьми и не шевелился. Только когда вагон полностью опустел, Роман, а это был он, осторожно коснулся лица Волчонка и легонько хлопнул его по щеке. Мальчик открыл глаза.

– Уже приехали? – сладко и широко зевая, спросил он.

– Да, – коротко ответил Волк. – Нам надо идти.

– Мы пойдем к тебе?

– Нет, ко мне мы больше не пойдем.

Они пошли к выходу и когда вышли наружу, их встретил холодный, сырой и пронизывающий ветер, но они словно и не заметили его. Даже не поежились.

Вагон был последний, и до вокзала они шли несколько минут, потому что не торопились.

– А здорово я того зайца напугал! – воскликнул первым делом Волчонок, когда окончательно проснулся и перестал зевать.

Роман промолчал. Он не разделял радостного настроения маленького друга. Все складывалось слишком плохо, чтобы радоваться. Уже в четвертый раз они с Ваней превращались в волков. В последний раз это случилось в конце октября, а теперь был уже ноябрь. Когда перед наступлением полнолуния они с мальчиком сели в электричку и отправились за город, туда, где наиболее глухие леса, было очень тепло, а теперь шел снег, и они были похожи на бродяг, до которых может докопаться любой постовой милиционер.

Роман чувствовал себя загнанным зверем, которого выслеживают охотники. Или преступником, которого разыскивают органы правопорядка. По закону Роман был похитителем, и ему грозил срок. По натуре он был оборотнем, которого, если люди узнают, кто он такой, непременно убьют. Роман уже со второго превращения стал опасаться людей. В сущности, закон ему не страшен. Он ведь теперь и не человек, поэтому ему не имеет смысла жить по людским законам. У него теперь только один закон. Выжить в своей новой шкуре и сделать все, чтобы выжил Волчонок.

А Волчонку было все ни почем. Он словно родился в волчьей шкурке. Ему было хорошо с Волком. Ему уже давно не было так хорошо, как теперь. Поэтому он был счастлив. Мальчик прекрасно понимал, что только то обстоятельство, из-за которого они стали оборотнями, позволило Роману взять его к себе. Тот ни за что бы не сделал так, если бы они оставались нормальными людьми. И еще Волчонок видел, вернее даже не видел, а чувствовал, что имеет над Волком какую-то власть. Он вдруг открыл для себя, что может повелевать старшим другом так, как даже когда-то не мог повелевать родителями. Роман слушал его не как старший, а наоборот, как младший брат и старался выполнять все его желания и капризы.

И еще: Волчонку так нравилось быть волчонком!

Вот почему Ваня был так весел и говорлив, когда шел с Романом к стоянке такси. Он болтал не умолкая. Нес такую чушь, что другой бы вышел из себя и попросил его замолчать. Но не Роман. Он слушал все, что говорил мальчик, с ангельским терпением. Волчонок даже подпрыгивал от радости, что Роман его слушает, и захлебывался в восторге оттого, что говорил.